Золото и мишура

— Правда, он был не совсем обычным, а придворным портным, но как бы там ни было, а портняжное искусство у меня в крови. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, я начала работать у мадам Розы, которая тогда делала шляпки для придворных дам. Ну и вскоре выяснилось, что у меня есть определенный талант. Я смогла открыть собственную швейную мастерскую, и дела у меня пошли очень даже успешно. Честно говоря, после того как я вышла за графа, мне пришлось закрыть мастерскую, которую я очень любила, и ее мне страшно недоставало. А теперь, после этой ужасной трагедии… — она сделала паузу, чтобы справиться с нахлынувшими чувствами. — Теперь, когда у меня нет больше ни дома, ни семьи… В общем, так уж получилось, что вы и ваш отец за эти месяцы стали как бы новой моей семьей, если мне будет позволено так сказать.

— Разумеется! — воскликнула Эмма, сжав Зиту в объятиях. — Вы член нашей семьи!

— Полагаю, для вас не является секретом тот факт, что мы с вашим отцом стали близки…

— Не секрет вовсе, и я в восторге от этого.

— Да, Америка — совершенно особенная страна, в которой не считается постыдным быть дочерью портного, пусть даже и придворного. Почему бы мне не обосноваться здесь и не сделаться лучшей портнихой Сан-Франциско?

— Превосходная мысль!

— Ваш отец пообещал выделить мне в будущем Торговом центре, который он и капитан намерены здесь выстроить, место для мастерской. А богатая и прекрасная миссис Скотт Кинсолвинг — которая, я уверена, станет самой выдающейся дамой Сан-Франциско — могла бы стать моей первой клиенткой.

— О, Зита! — воскликнула Эмма и снова обняла ее. — Думаю, что это было бы просто великолепно!

— Но, прошу заметить, что и цены у меня будут выдающиеся!

— Ох, Зита, я благодарю Небеса за то, что вы приняли именно такое решение. Без вас мне было бы здесь так одиноко.

— Но ведь у вас, моя дорогая, есть такой красивый муж!

Улыбка на лице Эммы потухла.

— О да, есть. — Она подошла к угловому, обращенному в сторону залива окну и посмотрела на Тихий океан. — А вы знаете, где находится Скотт в эту самую минуту? — ровным голосом поинтересовалась она.

— Нет.

— Ставлю тысячу долларов, что он сейчас у этой своей китаянки, представляете?! Сегодня у меня первый день в новом для меня городе, а он через каких-нибудь десять минут, словно мартовский кот, исчезает из дома, чтобы увидеть свою чертову сожительницу! Убить его готова!

Зита подошла и обняла Эмму.

— Возможно, дорогая, вам придется привыкнуть к этому.

Эмма повернула голову, и Зита увидела в ее прекрасных глазах такую печаль, которой не видела никогда раньше.

Час спустя Эмма вылезла из ванны. С некоторой даже гордостью Кан До называл ванную комнату особняка первым в Калифорнии «теплым туалетом». Присев к туалетному столику, Эмма принялась расчесывать волосы. Впервые более чем за год ей удалось вымыться по-настоящему: на кораблях Эмма могла позволить себе разве что обтирания влажной губкой. Но даже то удовольствие, которое доставила ей ванна, не могло развеять охватившее Эмму уныние. Какой бы там ни был прекрасный вид за окном, все же особняк более всего напоминал собой полупустую огромную могилу.

Когда-то будет у Зиты швейная мастерская, но пока что в распоряжении Эммы были всего только два платья, которые налезали на ее сильно раздавшуюся фигуру. Может, и вправду у Калифорнии золотое будущее, однако грубая реальность сегодняшнего дня заключалась в том, что волею судьбы Эмма оказалась в захолустном городе, где не было ни приличного общества, ни культуры. А хуже всего — тут не было любви. Тот факт, что Скотт сразу же отправился к своей Чинлинг, несомненно доказывал, что ее замужество было сплошным фарсом. В недели, последовавшие за их свадьбой, состоявшейся в Буэнос-Айресе, она пыталась убедить себя, что Скотт действительно любит ее и что образ Чинлинг постепенно тает в его сознании, как привидение. Теперь настало время признать горькую истину, что Эмма была наивной дурочкой. Сначала Антон Швабе, теперь вот Скотт — два пустых, лишенных любви замужества.

Она опустила гребень и через всю спальню подошла к окну, поплотнее запахнувшись в домашний халат, который теперь сходился на ней с большим трудом. Спальня представляла собой просторную, но практически пустую комнату, в которой были только большая постель, странная фарфоровая китайская собака, которая служила прикроватным столиком, туалетный столик, большое зеркало — вот и вся обстановка. Нет даже коврика или штор на окне. Взглянув на океан, Эмма заметила, что небо затягивают мрачные тучи. Закрыв глаза, она подумала об Арчере и ощутила острую тоску. Как жестока была судьба, разлучив Эмму с единственным человеком, который был ей нужен больше всего на свете!

Эмма открыла глаза и сжала кулаки. Ну и черт с ней, с этой судьбой! Она станет хозяйкой своей судьбы! Наверняка должен быть какой-нибудь способ вернуть Арчера. И уж тогда Эмма смогла бы сказать своему рыжему, ни во что не верящему супругу все, что она в действительности о нем думает! А что в действительностиона о нем думает?..

— Эмма!