Золото и мишура

— Вы говорите так потому, что не в курсе. На склад номер два был совершен налет. На той неделе банда «сиднейских уток» — во всяком случае, мы полагаем, что это были именно они, — вломилась туда и растащила все, что было привезено на «Южном Кресте» из Гонконга.

— Какого же черта делали сторожа?!

— Их застрелили. Обоих. Я нанял других, вдвое больше, но все равно… — он покачал головой. — Сан-Франциско — это джунгли.

— Бог ты мой! Все привезенное на «Южном Кресте»?!

— Вымели подчистую весь склад.

— Как ты думаешь, кто может стоять за всем этим?

— Доказательств у меня, разумеется, нет, но, думаю, это Слейд Доусон. Он пытается подмять под себя весь город, капитан, а вас здесь подолгу не бывает.

— Ну ничего, с сегодняшнего дня многое изменится. Кан До! — крикнул Скотт и направился к входной двери.

— Слушаю, капитан босс?

— Передай Кинсолвинг тайтай, чтобы не ожидала меня к ужину.

— Она разочароваться, босс. Это есть ее первая ночь в новом доме.

— Ничего, переживет. Скажешь ей, что я начал предвыборную кампанию за право быть избранным первым губернатором Калифорнии. Ч-черт побери, целый склад! — Открыв дверь, он повернулся к казначею: — Это война, Одноглазый.

В предоставленной ей спальне, отделенной коридором и холлом от спальни Скотта и Эммы, на большой, под балдахином, постели лежала Зита, прижимая к глазам кружевной платочек. В комнату вошел Феликс. Мягко прикрыв за собой дверь, он подошел к ней.

— Ты плакала…

Зита кивнула.

— Извини… Я думала о своей дочери. Теперь никогда уже не увижу ни ее, ни внучек…

— Да, дорогая, я так тебя понимаю… Мою жену ведь тоже убили, так что нечего извиняться. Скажи мне лучше, какое у тебя впечатление от Сан-Франциско.

— Да я, собственно, толком еще и не знаю. Но этот дом, конечно, очень приятный. Очень любезно со стороны Скотта предоставить нам крышу над головой. Он и вправду милый человек, но мне кажется, что Эмма никак не может забыть Арчера.

Феликс нахмурился и взял Зиту за руку.

— Тогда, возможно, этот брак обречен на неудачу.

— Ох, Феликс, ты говоришь ужасные вещи…

— Скотт не еврей. Конечно, выбора у нас не было, и жить со Скоттом лучше, чем жить без мужа вообще, но… — Феликс тяжело вздохнул и закончил: — Но я предпочел бы, чтобы она вышла за Дэвида Левина.

— Пока мы были на корабле, ты как будто не имел никаких возражений?

— Тогда у меня просто не было выбора. Я хотел сделать так, чтобы ребенок Эммы был законнорожденным. А теперь меня неотступно преследует мысль, что сказала бы Эммочкина мама. Может быть, я поступил грешно — по отношению к своей дочери и к своему народу, — согласившись на этот брак…

Секунду Зита вглядывалась в его лицо.

— Похоже, затеяв весь этот разговор, ты пытаешься сказать мне, что именно по этой самой причине — что я не еврейка — ты и не хочешь жениться на мне.

Слезы навернулись на глаза Феликса, и он прижал руку Зиты к губам.

— Ты уже столько выстрадала, — прошептал он. — Я содрогаюсь от одной мысли о том, что могу причинить тебе боль. Но я не могу идти наперекор своей религии. Как бы я ни любил тебя, все равно не могу! Сначала Эмма, а потом я сам… Этим я оскорблю память моей бедной покойной жены, особенно если принять в расчет обстоятельства ее гибели во Франкфурте.

Зита вымученно улыбнулась.

— Я понимаю, дорогой. Ты только не переживай. Мы станем парой, о которой будут больше всего сплетничать в Сан-Франциско. И это будет куда более волнующе, чем просто жениться…

— Я всегда буду заботиться о тебе, Зита, тебе ни о чем не придется беспокоиться. И если затея с Торговым центром увенчается успехом, мы построим себе отличный дом. Поверь, любовь моя, все именно так и будет!

— Я верю тебе, Феликс. Ты очень дорог мне, и ты это знаешь. В моих мыслях ты — мой муж, а это все, что имеет для меня значение.

Феликс наклонился и поцеловал Зиту.

— Жена моя, — прошептал он. — Ты моя драгоценная супруга. Только смерть сможет разлучить нас с тобой.

Глава третья

Официантки в кафе «Бонанза» были обнажены до пояса. Завсегдатаи заведения — а приходили сюда исключительно одни только мужчины — не отличались скромностью или повышенным интересом к женским одеждам, и потому униформа официанток была им очень по вкусу.

— Эй, Бесси! — гаркнул порядком набравшийся золотоискатель. Он четыре месяца провел в Плейсервилле и только что возвратился в Сан-Франциско с намерением за один вечер просадить все накопленные средства. — А ну-ка притащи мне еще их величество ««Королеву Шарлотту»! Четыре раза! Гулять, так гулять, черт побери!