Золото и мишура

Публика в большом помещении салуна, которое освещалось специально привезенными из Богемии хрустальными светильниками, разразилась в ответ на это криками и радостными восклицаниями. «Королевой Шарлоттой» назывался один из самых популярных в Сан-Франциско напитков — крепчайшее пойло, смесь кларета с малиновым сиропом. Выкрикнувший заказ золотоискатель, а им был не кто иной, как Барни Тейлор, уже принял добрую кварту этой адской смеси. Бородатый, с огромным животом, Барни восседал за отдельным столиком, который был сплошь заставлен тарелками с устрицами, створки которых Барни раскрывал прямо руками. Компанию ему на сей раз составляла мексиканская потаскушка по имени Гваделупа. Она сидела напротив золотоискателя и потягивала шампанское, время от времени поигрывая обнаженными грудями. За то, что она согласилась составить ему компанию, Гваделупа должна была получить от Барни унцию золота, однако, если он захочет позднее подняться с мексиканкой в одну из «комнат любви», которые специально устроила в этом заведении Чикаго, здешняя мадам, придется бедолаге за это удовольствие раскошелиться еще на пятьсот долларов. Порок в Сан-Франциско был не дешев.

Бесси, официантка, ловко протиснулась сквозь толпу к замысловато украшенному деревянной резьбой бару, возле стойки которого толпилось немало клиентов.

— Еще четыре «Королевы Шарлотты», — крикнула она, стараясь перекрыть гул голосов. В «Бонанзе» был жаркий вечерок. Воздух был насыщен дымом сигар и сигарет и имел отвратительный запах, впрочем, язык завсегдатаев и прочих посетителей был и того отвратительнее. Эмма была права, когда сочла этот город весьма некультурным: искусство в «Бонанзе» было представлено тремя обрамленными в золото рам огромными картинами, на которых были изображены развалившиеся в шезлонгах развратные голые бабы; картины эти представляли собой плоды работы мюнхенского художника-порнографа по имени Фридрих Эрнст Шултов. Что же касается развлечений, то помимо секса, выпивки и игры в карты они ничем не отличались от того ассортимента, который предлагал «Грязный» Том Макалир в салуне «Козел и компас», что на Барбери-коуст (этому Макалиру дать десять центов — он на глазах у публики будет жрать дерьмо).

— Ну, как делишки? — поинтересовалась Чикаго, подойдя к одному из столиков. Во рту у нее была вонючая сигара — «стогу», названная в честь возниц фургонов из Конестоги, которые предпочитали курить эту дрянь. — Как идет игра?

— Какая игра? — спросил Мак, крупье, который только что завершил свою вахту за игральным столом в казино, которое помещалось за баром.

— Я спрашиваю тебя, задница, про игру Слейда, — фыркнула мадам весом не меньше четырехсот фунтов, на голове которой красовался светлый в кудряшках парик. Она, как обычно, уселась на специально сооруженный для нее стул восьми футов высотой: это сиденье, похожее одновременно и на трон, и на насест, позволяло мадам обозревать с высоты все, что происходило в заведении.

— Капитан Кинсолвинг огреб что-то около двух тыщ, — ответил Мак, поднимая голову и глядя на огромную бабищу в красном сатиновом платье, вырез которого был украшен страусовыми перьями, слегка прикрывавшими голые плечи дамы и невообразимых размеров грудь. Сколько бы раз ни доводилось Маку разглядывать Чикаго вблизи, он всегда испытывал благоговейный страх перед ее исполинскими габаритами. Миниатюрные ножки мадам, обутые в черные кожаные ботинки с застежками, покоились на подножке; торчавшие из ботинок носки были серебристо-зелеными в горизонтальную полоску.

Она с высоты трона оглядела Мака и выдавила кривую усмешку.

— А кто ведет игру?

— Слейд, кто же еще!

— Кинсолвинг трезвый или пьяный?

— Пьет много, но выглядит как огурчик.

— Дерьмо! Ну-ка, подойди сюда на минутку…

Мак покорно встал со своего места, подошел и взобрался на некое подобие лестничной ступени, устроенной для большего удобства мадам. Когда он оказался вровень с Чикаго, она прошептала ему на ухо:

— А кто из официанток подает на стол Слейда?

— Большие Титьки.

— Скажи, чтобы вдвое больше обычного подливала в те порции, что приносит Кинсолвингу.

— Так она и сама давно уже догадалась, Чикаго.

— Хм… А Слейд надел «держатель»?

— Ага, но пока еще не использовал его. Думаю, он ждет, когда игра пойдет по-крупному.

— Хм… Ну ладно, свободен. Ступай домой, проспись.

— Доброй ночи, Чикаго.

Мадам одним махом опрокинула в себя стакан, тогда как Мак послушно принялся слезать на пол. Проглотив спиртное, мадам гаркнула, обращаясь к проходившей мимо официантке, розовые груди которой увесисто шлепали по подносу.

— Тина, шлюха, еще джину!

— Сию минуточку, Чикаго.