Золото императора династии Цзинь (СИ)

Ааре Сахалин разговор не слышал, только отдельные слова, но понял, что что-то затевается, и затевается не шуточное – промышленники объединяются редко. Его компаньон Пауль Крабель просил сообщить, если услышит или узнает о чём-то необычном. Объединение промышленников – куда уж больше не обычное! И говорили они вроде как о золоте – Бешенный шибко кричал, а Мазур громко сказал: «Трёхлинейки». У Крабеля что-то случилось во Владивостоке. Он сообщал, что партия трёхлинеек и фальшивых царских червонцев задерживается на неопределённое время. А так же просил оказать содействие группе китайцев. Причём содействие тайное, что бы о группе никто не знал! Не связано ли задержка партии винтовок и золотых фальшивых червонцев, и объединение промышленников как-то между собой? И банда хунхузов в горах? И во Владивосток полетела зашифрованная телеграмма, из которой Крабель понял, что хунхузам Лу Вэйюя грозит опасность: промышленники действительно хорошо стреляют и могут перебить всех хунхузов, а потом захватить золото. Из хищника Лу Вэйюй превращается в добычу! Его надо было предупредить, да и помощь ему пригодится! И, через несколько дней на одной из станций Уссурийской железной дороги сошли десять китайцев и направились в тайгу на поиски Лу Вэйюя.

А ещё через несколько дней станичному атаману Волошину в Бикин пришло предписание отправить отряд казаков в горы, так как имелись сведения о появление в названном районе группы вооружённых манз, возможно это банда хунхузов. И немедленно два десятка уссурийских казаков поскакали на юго-восток, в предписанный район.

ГЛАВА 24. НЕПРИЯТНОСТИ ВО ВЛАДИВОСТОКЕ.

Софью Левицкую Илья Шинкаренко провожал домой на Светланскую. Заходящее летнее солнце висело над Амурским заливом и блестело из-за деревьев. Они долго стояли у подъезда, прощались. Шинкаренко шутил, Софья улыбалась. И когда она повернулась, что бы открыть дверь подъезда, Илья получил удар сзади по голове, упал и потерял сознание. Очнулся он довольно быстро, поднялся, держась за голову. Огляделся, рядом никого не было, улица была пустынна. Поднял голову, увидел свет у Левицких и решил подняться к ним.

Дверь ему открыл Семён. Он был очень удивлён появлению Шинкаренко у себя в доме. То, что он ухаживает за сестрой, Семён, конечно же, знал, но относился к этому не одобрительно. Илья сын еврея, был бы он сыном еврейки, ну, тогда другое дело.

- Софья дома? – с безнадёжностью в голосе спросил Илья, боясь услышать ответ, о котором он догадывался.

- Нет – удивился Левитский, - она таки давно ушла, не знаю куда.

- Ко мне она ушла. Пустишь?

- Ну, заходи.

- У вашего дома я получил удар по затылку. Очнулся – её нет!

- Что! – закричал Левицкий.

- Да тут кричи - не кричи, Шлёма! Надо что-то делать.

- Уму непостижимо! Здесь могут ограбить, убить, но что бы украсть человека! Здесь вам не Кавказ! Не те обычаи!

- Значить, кому-то надо! Надо думать кому?

- Кому?

- Кабы знать!

Левицкий зашагал по комнате от двери к окну, держа себя за подбородок.

- Домбровский что-то должен знать! – наконец сказал он. – Это таки всё из-за них, из-за эсеров!

- Это почему?

- Да потому! Посуди сам: нам всем нужны были деньги на снаряжение и оружие. Так? Так! И их ни у кого не было. Правильно? Вот! Обратились к Крабелю. Крабель денег не дал, но оружие пообещал. Это означает, что оружие у него или уже имело место быть, или скоро должно было появиться. И тут вдруг у эсеров появляются-таки деньги и оружие! Откуда? Говорят, что партия помогла. И появляется раненный китаец. Связаны эти два события, я тебя спрашиваю?

- А я знаю?

- Я тебя и не спрашиваю. Люблю, знаешь ли, поговорить на досуге с умным человеком. То есть с собой. Так вот, в тот же день полиция нашла на берегу Амурского залива трупы и оружие. А ночью последовал дерзкий налёт на полицейский участок! Об этом ещё все газеты писали. Потом записка от китайца и похищение Софочки … Это всё звенья одной цепи! И Домбровский или его люди дали толчок к этим событиям.

- Но Домбровский не имеет отношения к похищению Софьи?

- Не имеет. Но может помочь! Даже обязан! Идём к нему.

Левицкий оделся, и они поймали извозщика и направились на Алеутскую улицу.

Домбровский был удивлён появлением у себя в доме Левицкого и Шинкаренко. Он осветил лица гостей керосиновой лампой, покачал головой и сказал:

- Проходите.

Он поставил лампу на стол, сел на лавку, а гостям предложил сесть на скамью.

- Ну-с. И чем обязан?

Левицкий рассказал о случившимся событии и своим предположением на этот счёт. Домбровский задумался.

- Крабель тоже так думает? – спросил он.

- Это надо Крабеля спрашивать – ответил Левицкий.

- Если он так думает, то так же думают и хунхузы с которыми он связан и у которых оружие кто-то поимел.

- Можно подумать, ты тут не причём – глядя в упор на Домбровского, спросил Левицкий.

- Можно подумать – усмехнулся Домбровский и отвёл взгляд.

- Товарищи, - сказал Шинкаренко – какая разница – причём тут товарищ Домбровский или не причём тут товарищ Домбровский. Если это ты, то ты старался для блага революции! И никто из товарищей не вправе тебя осуждать!

Домбровский усмехнулся: