Золото императора

Рассказ Пордаки о демонах (сильно приукрашенный, надо сказать) произвел на Валента куда более сильное впечатление, чем нотарий мог предположить. Валент был очень впечатлительным человеком, да к тому же глубоко верующим. Языческих богов он считал исчадьями ада, а их жрецов — посланцами сатаны. И только нерешительность старшего брата мешала ему искоренить остатки старой религии на землях империи. И вот теперь из уст Пордаки он получил подтверждение правильности своих мыслей и действий, ибо божественный Валентиниан стал жертвой собственной нерешительности. Не сумев совладать с демонами в Риме, он пал жертвой их коварства в Сабарии.

— Так ты считаешь, что божественного Валентиниана погубили прислужники сатаны?

— Он слишком доверился варварам, — тяжело вздохнул Пордака. — А они опасны. И особенно опасны те из них, кто прячет свои черные замыслы под личиной христианского благочестия.

— Ты имеешь в виду комита Меровлада?

— Ты сам назвал это имя, божественный Валент.

Антиохия превосходила Константинополь размерами, но ей не хватало столичного блеска. И даже присутствие в этом городе божественного Валента не могло изменить сей скорбный факт. К тому же Пордаке не нравился здешний климат, слишком жаркий для деятельного человека. Словом, нотарий был только рад, когда император включил его в свиту магистра пехоты Траяна, который во главе армянских легионов направлялся во Фракию. Именно во Фракии Пордака собирался уладить свои финансовые дела, пришедшие в последнее время в полное расстройство. Что же касается божественного Валента, то на Пордаку этот человек не произвел большого впечатления. Слишком уж он был зауряден, чтобы управлять величайшей в этом мире империей.

Глава 9 Разгром

По мнению Пордаки, император Валент в очередной раз ошибся с выбором полководца. Магистр Траян умом не блистал, а о его стратегических талантах и вовсе говорить не приходилось. В первой же битве близ Салицин он практически угробил римскую кавалерию и не потерпел окончательного поражения только благодаря поддержке дукса Фригерида, присланного старшим сыном покойного императора Валентиниана на помощь своему дяде Валенту. Именно Фригериду удалось загнать готов в угол между Дунаем, Балканами и Черным морем. После чего в войне наступило затишье. Ромеи копили силы для решительного удара, а готы чего-то выжидали, окопавшись в своих неприступных станах-варенбургах. К сожалению, дукс Фригерид заболел и вынужден был вернуться в Панонию, а вся полнота власти вновь перешла к бездарному Траяну. И магистр Траян «отличился» в очередной раз, позволив готам не только выскочить из ловушки, в которую их загнал Фригерид, но и значительно пополнить свои ряды за счет конных русколанов и вестготов, переправившихся через Дунай в поисках добычи. Теперь варвары вновь вырвались на равнину и всерьез угрожали Андрионаполю. Успехи готов вызвали новый приступ ярости у императора Валента, успевшего вернуться в столицу, и новую волну отставок. Прежде всего с поста командующего армией был смещен магистр пехоты Траян, а на его место был поставлен сиятельный Себастьян. Немилость императора не коснулась, однако, светлейшего Пордаки, который и при новом командующем фракийскими легионами катался как сыр в масле. Грандиозная торговая операция, которой он занимался вот уже не первый месяц, катилась к закономерному финалу. Пордаке пришлось даже отправиться в Константинополь, дабы личным присутствием подтолкнуть нерешительного Софрония к выгодной сделке. Впрочем, официально он прибыл в столицу с отчетом магистра Себастьяна по поводу хода военных дел во Фракии, а потому ему пришлось предстать пред грозные очи императора и выслушать со скорбным видом новую порцию ругательств. Ругательства предназначались, естественно, Себастьяну, честно сообщившему божественному Валенту, что сил для победоносного окончания войны у него недостаточно.

— Мы испытываем величайшие трудности, божественный Валент, — попытался оправдать своего начальника Пордака. — Нам не хватает фуража и продовольствия. Его просто негде взять в провинции, разоренной войной. А к готам вновь подошло подкрепление. Похоже, варвары решили окончательно прибрать Фракию к рукам.

Ярость Валента была неописуемой. В этот раз она обрушилась, впрочем, не на полномочного представителя магистра пехоты Себастьяна, а на нерадивых константинопольских чиновников.

— Где продовольствие, Софроний?! — орал император. — Где фураж для кавалерии, Арапсий?! Вы обещали мне, что армия ни в чем не будет знать недостатка. А что я слышу сейчас — цены на рынках Константинополя взлетают до небес. Чернь, того и гляди, взбунтуется, и вместо войны во Фракии мне придется подавлять мятеж на улицах собственной столицы.

— Мы делаем все возможное, — обиженно пробубнил Петроний, толстый и ленивый человек, отличавшийся среди ближников императора не столько умом, сколько хитростью. — Готы перекрыли все дороги по суше, но нам удалось закупить партию зерна в Сердике и перебросить ее морем в Константинополь.