Золото императора

— Ловлю тебя на слове, Петроний, — слегка успокоился император. — Это зерно мне понадобится для армии, ибо через седмицу я выступаю во Фракию. И я не потерплю, чтобы римские легионеры шли в поход против готов с подведенными от голода животами.

Гнев императора пришелся Пордаке как нельзя кстати. Константинопольские чиновники перетрусили не на шутку и буквально набросились на нотария с требованиями выполнить наконец взятые на себя обязательства. Разговор на повышенных тонах состоялся во дворце сиятельного Софрония, куда компаньоны отправились сразу же после приема у императора. Особенно усердствовал магистр Арапсий, в служебные обязанности которого как раз и входила забота о продовольствии для армии. Пордаку горячность Арапсия не удивила. Этот прожженный константинопольский интриган в свое время допустил крупный промах, согласившись примкнуть к мятежнику Прокопию. Правда, он тут же подстраховался и сообщил императору Валенту, что готов открыть ворота Константинополя по первому его требованию. И сдержал слово. Именно поэтому божественный Валент не только сохранил ему жизнь, но и доверил весьма ответственный пост в своей администрации. Разумеется, высокородный Арапсий метил выше. Его вполне устроил бы пост префекта претория, который после отставки сиятельного Валериана оставался свободным, и он уже предпринял определенные шаги, дабы утвердиться в новой должности, но как раз в этот ответственный для него момент вдруг всплыло имя патрикия Руфина. Того самого Руфина, которого Арапсий направил к варварам с целью поиска союзников для Прокопия. Патрикий союзников нашел, и теперь именно эти люди разоряли Фракию и угрожали Константинополю. Если Валент узнает, какую роль сыграл Арапсий в формировании союза готских вождей, то магистру точно не поздоровится. А уж если Арапсий оплошает и в этот раз, то его, чего доброго, заподозрят в сношениях с мятежниками. С божественного Валента станется. И тогда вместо должности префекта претория магистр получит удавку на шею от гневливого императора.

— Ты напрасно так волнуешься, сиятельный Арапсий, — вздохнул Пордака и укоризненно покачал головой. — Это не первая наша сделка, посредником в которой выступает уважаемый Марцелин. Я виделся с ним накануне. Зерно уже в городе, магистры. Осталось только заплатить деньги.

— Сколько? — спросил Петроний, смакуя великолепное вино, выставленное на стол Софронием специально для своего благодетеля.

— Триста тысяч денариев, — скромно опустил очи долу Пордака.

Сиятельный Петроний едва не захлебнулся вином, Арапсий разразился такими ругательствами, что у Пордаки, произраставшего отнюдь не в чертогах, зарозовели уши. Спокойствие удалось сохранить только префекту Софронию, но и он счел сумму, названную нотарием, завышенной.

— А что же вы от нас хотите, патрикии? — удивился Пордака. — Зерно дорожает. Из Фракии уже давно нет подвоза. Если вы откажетесь покупать эту партию, то следующая обойдется вам еще дороже.

— Я этого Марцелина живым закопаю в землю! — взвился горячий Арапсий. — На куски порву!

— Марцелин всего лишь посредник, — вздохнул Пордака. — Товар принадлежит другим людям. Это они назначили цену. Если вы не внесете деньги к полудню завтрашнего дня, то купцы из Сердики продадут его более покладистым покупателям. А вам придется объяснять божественному Валенту, почему его легионеры должны идти в битву голодными.

— За горло нас берешь, Пордака? — зловеще просипел побагровевший Петроний. — А если мы схватим твоих купцов и вытрясем из них все, до последнего зернышка?

— Я буду этому только рад, сиятельный магистр, — ласково улыбнулся всесильному тестю императора скромный нотарий. — Хорошее настроение божественного Валента для меня дороже всего золота мира. Вот только имен купцов я не знаю. Не знаю также, где они хранят свое зерно. А если ты, сиятельный Петроний, начнешь трясти всех подряд, то мы почти наверняка получим тот самый бунт городской черни, о котором уже упоминал император.

— Платить все равно придется, — мрачно изрек Софроний. — Другого зерна в городе нет, это я знаю совершенно точно.

— Как это «нет»?! — ахнул Арапсий. — А куда же оно подевалось?

— Слухи по городу ходят разные, — уклонился от прямого ответа Софроний. — Купцы ссылаются на бесчинства готов. А я подозреваю, что кто-то специально скупает зерно, чтобы перепродать его с большой выгодой.

В принципе, все высокородные мужи, сидящие за этим столом, приложили руку к тому, чтобы взвинтить цены на продовольствие. И извлекли из спекуляций немалую для себя выгоду. Но одно дело, когда на бедах народных наживаются чиновники первого ранга, и совсем другое, когда империю пытаются ощипать безродные купцы из отдаленной провинции. Конечно, если бы не прямой приказ божественного Валента запастись зерном в кратчайшие сроки, патрикии бы нашли управу на обнаглевших торгашей. Но в данной ситуации вопрос времени был наиважнейшим. Император, обеспокоенный положением дел во Фракии, не простит своим чиновникам задержки и спросит с них за нерасторопность полной мерой.