Золото императора

Избавившись от железной хватки варвара, Эквиций очень быстро обрел себя и довольно внятно изложил патрикию Руфину и магистру Фронелию суть дела. Светлейший Пордака, оказавшись в стесненных обстоятельствах, выбрал, надо отдать ему должное, весьма экзотичный, но действенный способ защиты. И хотя поддержка христианской церкви обошлась ему в немалую сумму, тем не менее она наверняка окажется полезной и поможет префекту анноны выпутаться из практически безнадежного положения.

— В авгуров они метят, помяни мое слово, — сказал Руфину Фронелий. — Гортензий хоть и не был магом, но с жрецами римских богов поддерживал тесные отношения. Впрочем, иного выхода у него не было. Церковь ведь запрещает христианам давать деньги в рост. Я прав, Эквиций?

— Прав, — не стал спорить старик.

— Следовательно, признание Гортензия колдуном больно ударит по всем римским паукам, сосущим кровь как из бедных, так и из богатых.

— Заодно и казна императора существенно пополнится, — поддакнул Фронелию Эквиций.

— Это единственный пункт, по которому я склонен поддержать христиан, — твердо сказал бывший магистр, немало в свое время настрадавшийся от ростовщиков. — А у вас, вожди, деньги в рост дают?

— Нет, — твердо сказал Гвидон. — Сколько взял, столько и отдай.

— Вот, Руфин, — прицокнул языком Фронелий, — удивительно трезвый взгляд на вещи.

— Иными словами, ты готов принять предложение Пордаки? — усмехнулся патрикий.

— А что, у нас есть другой способ вырвать женщину, пострадавшую, к слову, по нашей вине, из рук негодяев? Я правильно говорю, Придияр?

Фронелию, обожавшему театр и все что с ним связано, явно пришлось по душе предложение Эквиция. Однако, к его немалому удивлению, вожди не захотели участвовать в представлении, придуманном даровитым Велизарием. Они готовы были взять дворец Федустия штурмом, но наотрез отказались напяливать на себя уродливые личины. Старый солдат был потрясен их упрямством до глубины души. По его мнению, роль демонов как нельзя более подходила для варваров, да и кому же их, собственно играть, как не им?

— Ты предлагаешь нам пойти по навьему пути, — холодно сверкнул глазами Гвидон. — Посвященным этот путь заказан.

— Это же театр! — попробовал переубедить их Фронелий. — Игра!

— Это таинство, магистр, — возразил ему Придияр. — Я знаю людей, которые могут превратиться в волка или медведя, но только если на то будет воля Белеса, Одина или Перуна. К тому же речь идет о священных животных. Но ни один рекс или ведун никогда не напялит на себя личину демона, подручного бога смерти.

— Вообще-то волк или медведь — это тоже неплохо, — подал голос притихший было Эквиций. — Здесь важно, чтобы превращение состоялось на глазах корректора Перразия и падре Леонид оса.

Фронелий с надеждой уставился на Гвидона. Он почему-то был абсолютно уверен, что русколану доступно в этом мире если не все, то многое. В конце концов, его отцом был сам бог Велес, которому самое время прийти на помощь сыну. Ведь речь-то по большому счету идет не о пустой прихоти, а о спасении женщины, оказавшей вождям большую услугу. Так неужели варвары окажутся столь неблагодарными, что бросят благородную римлянку на потеху палачам.

Слова Фронелия произвели впечатление на вождей, однако Оттон и Придияр ждали, что скажет Гвидон, ибо его первенство в этом вопросе было неоспоримо. Русколан долго молчал, глядя в пространство темными бездонными глазами. Эквиций перетрусил не на шутку. Одно дело фокусы Велизария с его быстрой сменой личин, и совсем другое — магия, которой этот варвар владеет в совершенстве.

— Хорошо, — глухо сказал Гвидон. — Давайте попробуем.

— Чуть не забыл, — схватился за голову посланец Пордаки. — Велизарию нужно заплатить, а у Пордаки не осталось денег. Думаю, пятидесяти тысяч ему хватит.

— Сколько?

— Ну, сорок, — пошел на попятный Эквиций.

Фронелий дружески взял старика за пояс и притянул к себе:

— Ты же понял, уважаемый, с кем имеешь дело в нашем лице. И сумеешь объяснить это светлейшему Пордаке. А заодно передашь префекту анноны, что деньги благородной Ефимии лучше вернуть. Все, до последнего обола. И еще передай, что люди бывают порой пострашнее демонов, особенно если в жилах этих людей течет кровь языческих богов.

— Я понял, высокородный Фронелий, — кивнул старик.

— А Велизарию хватит двух тысяч денариев. Знаю я этого мошенника, он никогда столько не зарабатывал. Но за эти две тысячи он должен устроить такое представление, чтобы у корректора Перразия и нотария Серпиния кровь застыла в жилах. Все, Эквиций, иди! И да помогут нам всем римские боги.