Золото Хравна

Тинг[44] собрали спустя пять дней. Нашедшие тело, в том числе и Торлейв, были вызваны как свидетели. Сюсломан Маркус постановил, что убийство совершено зверем, а потому ни кто-либо один из местных бондов, ни все они вместе не должны платить виру[45] королевской казне.

Теперь Торлейв даже припомнил, что барон Ботольв, присутствовавший на этом тинге вместе с несколькими своими дружинниками, говорил, что надо бы вызвать охотников — таких как Нилус, сын Сигхвата из Гиске, ибо Нилус — мастер изводить не только лихих людей — маркаманов[46] да разбойников, — но и медведей-шатунов, и волков-людоедов. Видимо, господин Ботольв сделал, как говорил. Слово «варг» могло напугать кого угодно, даже Торлейва, хотя он в основном опасался за Вильгельмину. Он и прежде почти каждый день наведывался на Еловый Остров и нередко оставался там ночевать, а после того, что случилось, подумывал, не перебраться ли ему от тетки, которая все-таки живет в людном месте, в дальний хутор на озере до возвращения Стурлы.

— Долго же они ищут, — пробурчала Вильгельмина.

Торлейв подкатил на лыжах к Стюрмиру и Финну.

— Хёвдинги! Сдается мне, что вы давно уже злоупотребляете гостеприимством хозяйки. Пора бы вам и в обратный путь.

— Хорошо, когда у юной дамы есть такой верный рыцарь, — едко усмехнулся Стюрмир.

— Ладно, Стюрмир! — просипел Филиппус Финн. — Оставь. Я сделаю новый. Было бы серебро.

— Мы уходим, — сказал Стюрмир Торлейву и Вильгельмине. — Жаль покидать тебя, племянница. Даст Бог, еще свидимся.

Финн мрачно усмехнулся.

— Скоро свидимся.

Вильгельмина смотрела вслед охотникам, покуда они не скрылись за ельником на том берегу.

Торлейв запер ворота на засов.

— Я так и не поняла, что им надо. Послушай-ка, что случилось со мною ночью, и скажи, что ты думаешь об этом. — И Вильгельмина рассказала Торлейву о ётунах и о том, что голос Финна напомнил ей вой ветра за окном.

Но Торлейв только хмыкнул:

— Пустые страхи.

Торлейв вырос на хуторе Пригорки, вблизи многих других усадеб. Его добрый нрав, а также мастерство резчика, плотника и столяра доставляли ему немало заказов. Его звали, когда надо было построить и украсить дом или стабур, но в основном он получал небольшие заказы. Скамьи, столешницы, табуреты, полки, сундуки, люльки мастерил он быстро и на совесть, вещи выходили из его рук прочные, ладные и служили долго. Молодого резчика часто приглашали то в одну, то в другую усадьбу, так что он был знаком с каждым бондом и крестьянином в округе. Знал он также всех батраков и работников, всех арендаторов, многих охотников, смолокуров и лесорубов, что промышляли в этих краях.

Близких родичей, кроме тетки Агнед, у него не было. Агнед заботилась о нем с тех пор, как он вернулся из монастыря. Она же нашла временных арендаторов для усадьбы Пригорки. Арендаторы не слишком радели о хозяйстве, но их усилий хватало для выплаты ежегодной подати королю и на денарий святому Петру[47] оставалось, а большего от них и не требовалось.

На постоялом дворе «Красный Лось» Торлейв с детства слышал много странных историй о старой Йорейд, ее дочерях и внучке. Однако ни его мать, Вендолин, ни отец, ни тетка Агнед, ни сам он никогда не верили этим россказням. Йорейд когда-то немало усилий приложила, чтобы вылечить его отца, и Вендолин часто повторяла, что, если бы не старуха с Таволгового Болота, Хольгер ни за что бы не протянул так долго.

Торлейв не раз вместе с Вильгельминой гостевал у ее прабабки. Ему даже нравилось бывать у старухи: так весело было им с Вильгельминой бежать вдвоем на лыжах, потом греться у простого, в несколько камней очага, слушать истории, которые рассказывала Йорейд. Низкий ее голос обладал удивительной силой и глубиной. Когда Йорейд говорила свои сказки, все вокруг будто исчезало — оставались лишь дверги[48], тролли, альвы[49], о которых она рассказывала, их волшебные леса и чертоги, заколдованные реки и горы, полные тайн.

Торлейв внимал сказкам сосредоточенно: так деды его когда-то внимали вдохновенным речам скальдов. Однако ум его, скептический и трезвый, далеко не всё принимал на веру. Торлейв смеялся, когда Вильгельмина относила в сени блюдечко сливок для ниссе, и подшучивал над ней, когда, просыпав соль, она зажмуривалась от страха и торопливо бросала щепотку через левое плечо.

Они обошли всю усадьбу и уже возвращались в дом, когда Вильгельмина остановилась у амбара — посмотреть на оставленные охотниками следы.

— И что это еще за новоявленный дядюшка? Никогда я не слышала о нем от отца.

— Сегодня я ночую у вас на хуторе.

— Ты думаешь, я испугалась?

— Нет, Рагнар Кожаные Штаны, ты ведь бесстрашный воин. По правде говоря, испугался я. Может, тебе до приезда Стурлы лучше пожить у моей тетки? Она будет только рада.

— А Кальв и Оддню? — удивилась Вильгельмина. — Как они справятся с хозяйством без меня?

— Значит, я переселяюсь к вам. Заодно и Кальву помогу.

— Что это?

У самой ограды уходило в нетронутый снег круглое отверстие, будто в сугроб ткнули палкой. Вильгельмина запустила руку в снег по локоть и извлекла на свет тяжелый арбалетный болт.

— Взгляни, Торве!