Золото Лакро (СИ)

   Это было презабавно! Так презабавно, что у Радоша даже дух перехватило от сдерживаемого смеха.

   - Слова - это ничто, - извлек он из себя подходящий набор слогов. - Их швыряешь, и можно о них позабыть. Зачем вам такой мусор? Вот он я перед вами и ваш на целых пять дней.

   С удовлетворением Радош увидел, что его мадам наконец оживилась.

   - Но дети не всегда получаются сразу, - произнесла она, мило покраснев.

   - Разве мы куда-то торопимся? - пожал он плечами. - В крайнем случае сеанс можно будет и продлить. Разумеется, если истребительница пиратов ничего не имеет против.

   - Не имею, - опустила Бинка очи долу.

   - Тогда пошли на кухню. Я жутко голоден, как и полагается двуногому зверю.

   Бинка засмеялась и вновь взмахнула ресницами.

   - Радош, ты неисправим! - сказала она. - Зачем ты каждое мое слово воспринимаешь оскорблением по своему адресу?

   - Почему бы и не воспринять, если это слово правдиво? Я, дорогая, аж никак не ягненок, и тебе долгонько придется меня приручать, милая ты моя дрессировщица! - и он подал ей халат.

   - Насколько я припоминаю, это ты рвался в укротители диких кошек, - напомнила та, вставая и накидывая халат на плечи.

   - Тебя подрессируешь! Пожалуй, надорвешься!... Посиди, отдохни, я сейчас что-нибудь соображу, - сказал он уже из кухни.

   - Ты странный человек, Радош, - сказала Бинка, откидываясь к стене. Стена была возле табуретки, на которой Бинка сидела, табуретка стояла возле стола, а стол там, где находился тот, к кому Бинка обращалась.

   - О себе? - Радош задумался. - Впрочем, почему бы и нет? Моя биография по-своему блестяща. Если бы я сказал вам, мадам, что я офицер Галактической полиции, вы бы мне поверили?

   - Ты... ты из имперской спецслужбы?

   Голос Бинки дрогнул столь явственно, что Радош, деловито извлекавший из холодильника полуфабрикаты для готовящегося пира, с некоторым удивлением оторвался от своего занятия и кинул взгляд на свою гостью. И выражение, которое он прочел на ее лице, выдавало точно такую же панику, какая звучала в голосе.

   - Я штурман первого класса, - пояснил он. - Только почему вы так побледнели, мадам? Ага, рыльце-то в пушку, оказывается! Признавайтесь, сколько на вашем счету налетов, госпожа драчунья?

   - Лакро был первым и, надеюсь, последним... Послушай, скажи, что ты пошутил!

   - А если нет?

   Бинка побледнела еще больше.

   - Ты должен был раньше сказать мне это... Нет! Не верю! - вдруг воскликнула она в отчаянии. - Ты не стал бы подвергать меня таким жестоким пыткам, если бы действительно был оттуда!

   - Тебе было очень больно? - рука Радоша, державшая нож, шевельнулась, и он едва не порезался.

   - Боль тела пустяк, когда горит душа, и они обе ничто по сравнению с тем, что ты мне сейчас сообщил, - возразила Бинка. - Ах, если бы я только знала, что ты имперский фискал! Правильно говорят, что если женщине нравится мужчина, то она становится совершенно слепой!

   - И что бы вы сделали, если бы сразу об этом узнали? Тогда, когда приглашали меня на службу? Убили бы? - Радош поставил на плиту чайник.

   - Я не смогла бы тебя тогда убить. Из-за Сандро. Он считал себя твоим должником.

   - Зато теперь все долги аннулированы. Баланс сведен.

   - Да. Теперь...

   Бинка закрыла глаза и подумала.

   - Я не могу убить тебя, - сказала она грустно. - У меня не поднимается рука.

   Радош замер.

   - Неужели вы это всерьез? - спросил он, криво усмехнувшись, и повернулся к ней.

   Бинка покачала головой:

   - Помнишь наше возвращение с Лакро? В тот день Уотер спросил меня, способна ли я убить его точно так же, как тех десятерых, если этого потребует безопасность моей планеты. После этого между нами все было кончено. Навсегда.

   - Вы мне не ответили, - настойчиво сказал Радош.

   - Ты задал сейчас точно такой же вопрос, что и он. Пойми меня верно, но... Планета, на которой мы находимся - закрытая. Ее жители не хотят, чтобы о них узнали в Империи. Ты - имперский фискал. Твои руки обагрены кровью невинных людей только потому, что тебе надо было прикинуться своим среди разной мрази. Ты умен, коварен, аморален и не гнушаешься никакими средствами для достижения своей цели. Ты очень опасен. Разумеется, тебя следовало бы убить, тут даже думать нечего.

   И опять же странно! Утверждение, что он гнусный тип, от которого следовало бы немедленно избавить мир, потрясшее когда-то Радоша, сейчас заставило его лишь улыбнуться. Ему вдруг показалось забавным, что особа, столь решительно произнесшая приговор, не только принимает его ласку, но жаждет ее и, заимев от него одну копию, рискует заполучить вторую.

   - Что же мешает вам выполнить свой долг? - спросил он, вновь возвращаясь к сковородке.

   - Хотя бы то, что ты повернул звездолет и не стал продолжать ваш рейс. Но забрать тебя отсюда я теперь не могу. Нам придется расстаться. И эта наша ночь - последняя.

   В голосе Бинки была степень уныния, польстившая бы любому мужчине!

   - Вы самый очаровательный убийца на свете, - снова криво усмехнулся Радош и поставил на стол сковородку с жареной колбасой.