Золото Лакро (СИ)

   - По-моему, я его тебе уже тысячу раз говорила.

   - Дело не в слове. Уотер забыт, да?

   - Не вспоминай о нем! Ты - вне конкуренции, и дикая кошка мурлычет возле твоих ног.

   - Скорее, у меня под мышкой. Не прибедняйся, моя прелесть, ты дрессировке не поддаешься. Ты не представляешь себе даже, сколько женщин прошло через мои руки, и все они в конечном итоге проделывали все, что от них требовалось. Хотя многие из них поначалу ох гордые были! Ты одна утерла нос Радошу и заставила его поступить по-твоему. Видишь ли, я здорово разозлился, когда ты начала кокетничать с этими шестерыми типами.

   - Семерыми.

   - Пусть хоть с восьмерыми. Я подумал тогда: "Посмотрим, как эта спесивая кривляка, изображающая из себя мужчину, будет ползать, умоляя о помиловании!"

   - Я никогда не изображала из себя мужчину, - возразила Бинка.

   - Угу. Теперь я это знаю. А тогда я думал иначе. Тогда я посчитал тебя ветреной вздорной бабенкой без царя в голове. Я не хотел тебя брать с нами - ради Сандро, но ты сама напросилась. Как я жаждал твоего унижения, если бы ты только знала!

   - Я всего лишь выполняла приказ развлекать твою компанию, - были Бинкиным слова. - Ты отлично сумел мне втолковать, что делать это мне придется, хочу я того или нет. Вот я и выбрала способ, который показался мне наименее позорным.

   - Расскажи это твоей бабушке! - усмехнулся Радош. - Надо же, ты моя, полностью моя и душой и телом!

   "И я счастлив так, словно приобрел полмира," - добавил он мысленно.

   А потом было возвращение на Тьеру и их медовый месяц. Настоящий медовый месяц, а не та фальшивка, которую Радош себе устроил два года тому назад. Сейчас Радошу уже не приходилось изображать отсутствующие ощущения и выжимать из себя по капельке нужные рефлексы - чувства бурлили в нем как никогда. Странно было даже: женщину он сжимал в объятиях ту же самую, но имел от этого столько, что самому с трудом верилось, будто такое возможно. Это было нечто упоительное, чего не передать словами, чего невозможно было купить ни за какую цену или отнять силой. Радош всегда, слыша о том, что женская любовь дарует какое-то особое наслаждение, считал это красивой сказкой, выдумкой для молодежи, пустой мечтой, грезой. А сейчас он грезил наяву. Он не просто наслаждался, он как никогда ощущал себя полным энергии и здоровья. Он жил на полную катушку, и этим все было сказано.

   Он больше не развлекал Бинку и не покупал для нее нарядов - он только возился с малышом и натаскал в квартиру, которую они втроем снимали, целую кучу разной мелочи для обоих детей: и настоящего, и того, которому, по мнению Радоша, предстояло родиться.

   - Может, еще ничего и не получится! - смеялась Бинка. - Я уже в возрасте, дорогой!

   - Какой-такой возраст?! - деланно возмущался Радош. - Если я сказал: "Будет," - значит, будет.

   - А если не девочка, а снова мальчик?

   - Тогда тебе придется, дорогая, постараться еще разок! Не забывай, Радош не привык слышать слово "нет"!

   И все было бы чудесно, но жизнь редко спрашивает нас, чего мы от нее хотим. Медовый месяц потому и называется не годом, что не может длиться вечно.

   - Тебе пора, дорогой, - проговорила Бинка однажды вечером.

   - Куда? - удивился Радош.

   Они оба находились в своей квартирке, и малыш был с ними.

   - Домой. Я имею в виду на Безымянную.

   Радош замер. Ничто в их отношениях с Бинкой не предвещало близкого разрыва. И вечер был как вечер, и день был как все эти дни.

   - Я тебе надоел? - произнес Радош медленно.

   - Ты не можешь мне надоесть. Но у тебя на Первой семья: жена и сын.

   - Ты моя жена! - возразил Радош сердито.

   - Да. И я тоже. Но она настоящая, а я только для развлечения.

   - Ну нет! - воскликнул Радош запальчиво. - Настоящая моя жена - это тыЈ дорогая!

   - Чудак! - немедленно согласилась Бинка, высвобождаясь из его объятий. - Но это значит, что как истинный муж, ты должен время от времени мне изменять.

   - Чего?

   - Милый, я серьезно. Гита вся извелась, наверное. Чует мое сердце, ты можешь ее лишиться. Я уже скоро и сон потеряю от беспокойства. Нехорошо, милый, надо ее навестить.

   - Скажи лучше, что я тебе приелся, - помрачнел Радош.

   - Смешной! Если бы ты только знал, какую чепуху ты сейчас ляпнул! Приелся! Словно ты пирожное из кондитерской внизу! Я буду ждать твоего возвращения, как алчущий жаждет воды посреди пустыни. Или ты забыл, что больше у меня никого нет?

   А на следующий день Радош неожиданно наткнулся на Уотера.

   - Привет, Радош! - скал тот. - Как дела? Как Бинка? Что новенького у нас на Первой?

   - Как дела, я не в курсе, я не был на Безымянной два года. А Бинка сейчас на Тьере.

   - Она одна?

   - Да как сказать... Официально замуж она не вышла.

   - А, значит, у меня есть шанс.

   - Ты хочешь с ней помириться?

   - Само собой. Я был дураком, что от нее ушел... Двинули ко мне, я покажу тебе, где сейчас обитаю.

   Обитал Уотер в самой жуткой трущобе, какую Радош когда-либо видел, в конуре на верхотуре старого обшарпанного двенадцатиэтажного дома. Лифта не было.

   - Хороши у нас удобства, а? - засмеялся Уотер, когда они, наконец, добрались до двери, облупившаяся краска на которой отнюдь не делала ее новее, чем двери у соседей.