Золото Ларвезы

Сам он вслед за Тейзургом подошел к окну. Хорошо бы выяснить, в курсе ли тот, что руководство Ложи отлично понимало, с какими конкурентами имеет дело в Треуголье. Хотя этого стервеца просто так не расколешь, захочет – намекнет, а не захочет – так и будет голову морочить.

– Надеюсь, коллега Эдмар, вы уже в добром здравии? Нас всех опечалило это досадное недоразумение, меня в особенности, ведь я руководил операцией. С функционерами, которые вели наблюдение за объектом и не удосужились вас идентифицировать, проведены разъяснительные беседы. Впрочем, вряд ли у них были шансы сделать правильные выводы, не могу не отдать должное вашей непревзойденной маскировке.

– Лестно это слышать, коллега Суно, от вас – тем более, – благосклонно промурлыкал собеседник. – Мы ведь тоже знать не знали, что это вы, когда нанесли ответный удар. Думали, что за нами увязались канальи из тех, кто втайне служит Лорме.

Из зала за арочным проемом доносились голоса принцессы и лекарки, которая с грехом пополам объяснялась по-сурийски. Те остановились перед громадным полотном Персойга, изображавшим посещение королевской четой корабельных верфей в Батриде. Зинта в темно-зеленом с серебром, Касинат в темно-красном с золотом – словно два роскошных цветка посреди строгого интерьера. Орвехт снова ощутил укол тревоги: хорошо любоваться издали, пока тебя не приперли к стенке неудобными вопросами.

У Зинты в последнее время бурлит в крови истинно доброжительская жажда справедливости. Вначале он надеялся, что это скоро пройдет, будет вытеснено проснувшимся материнским инстинктом, но однажды понял, что плохо он Зинту знает. Это и есть проснувшийся инстинкт: навести порядок в мире, в котором предстоит жить ее ребенку. Надо признать, дела в этом мире и впрямь обстоят неважно. Будем честны, дорогие коллеги: чем Сираф лучше Накопителей? Ну, разве тем, что рабам в колониях руки-ноги не усекают. Но Суно Орвехт – человек системы, он давно приучился пользоваться пресловутым шкафом со скелетами, игнорируя гниющие кости. А по мнению лекарки под дланью Тавше, кости надо выгрести и похоронить, и навсегда с этим покончить, и шкаф отмыть с мылом.

– Кажется, они нашли общий язык, – заметил он вслух.

– Рад за принцессу. Ей надо развеяться, бедняжка недавно перенесла невосполнимую потерю – у нее все родственники умерли.

– Добрых путей… Как же стряслось такое несчастье?

– Вряд ли мы когда-нибудь об этом узнаем, коллега Суно. Никаких следов насильственной смерти либо магического воздействия. Есть предположение насчет яда, но лекари не нашли признаков отравления. Весь царский дом Шилиды отправился в серые пределы, и с ними за компанию несколько приближенных. Касинат в это время находилась в Мадре, шесть лет назад ее выдали замуж за сакхандийского торговца. Второй женой, вдобавок перед этим ее лишили способности к деторождению – об этом позаботился ее единокровный братец, Каханур-нуба, шилидский царек. Во избежание конкуренции. А когда с ним приключилось несчастье, как и со всеми прочими законными претендентами на расшатанный антикварный стул, называемый в Шилиде троном, между представителями знати началась грызня за власть. Вообразите, при живой-то принцессе! – Эдмар театрально закатил глаза к потолку. – Они повели себя некрасиво, но самые ярые из них тоже внезапно умерли, а тут и Касинат вернулась домой.

– Разве в Суринани женщина может унаследовать престол?

– Нет, но при отсутствии наследников по мужской линии престол наследует ее супруг, если он знатного происхождения. Кажется, я еще не сказал, в это же самое время Касинат овдовела. Торговец упал и умер на пороге харчевни на площади Тысячи Самоцветов. Наверное, у него были скрытые проблемы со здоровьем. Касинат ждала незавидная участь – вторая жена, по определению бездетная, хорошо, если оставят приживалкой, а не выкинут на улицу. И это притом, что она получила неплохое для сурийки образование в самом знаменитом сакхандийском буруфойту.

Орвехт кивнул. Буруфойту – в перевода с сурийского, «потаенный цветник» – своего рода пансионы для девочек из хороших семей, где их учат читать, писать, танцевать, петь, вышивать, играть на маранче, вести домашнее хозяйство и слагать стихи о красотах природы (другие темы для сурийских поэтесс под запретом).

– Коллега Суно, разве я мог пройти мимо? Я забрал ее из Сакханды и предложил свое покровительство, а потом мы с Касинат заявили права на трон. Кто не мечтал в юные годы спасти принцессу? И вот, нежданно-негаданно, как десерт на блюдечке… Это оказалось забавно и приятно.

– Рад за принцессу.

«И против тебя, подлеца, никаких улик», – мысленно дополнил Суно.

– О, смотрите-ка, фонтан починили, – усмехнулся Тейзург.