Золото (ЛП)

описал его Остин. Блейк и Порция, безусловно, спали вместе. И теперь он

связан с ней. А Остин? Остин определенно что-то скрывает.

Единственное, что я знаю наверняка – это то, что я должна остановить

Лайама. Я ни в коем случае не допущу, чтобы этот садистский ублюдок

управлял миром.

Поэтому я буду сражаться.

Мне просто нужно выяснить как. В данный момент мои варианты

довольно-таки ограничены.

Я продолжаю возвращаться к мысли, что все могу остановить прежде,

чем это начнется. Поэтому на следующее утро я беру Панду и снова скачу к

руинам.

Я потираю между пальцев небольшую подвеску в форме лошади.

Высеченные фигурки на камне выглядят как-то бледнее. Они исчезают? Но

это не имеет смысла. Они были здесь сотни лет. Последние несколько недель

едва ли отразятся на временной шкале. Если только я не та, у кого истекает

время.

Подвеска по-прежнему идеально подходит к высеченной фигурке.

Солнце уступило место облакам. Теперь, когда я знаю, что находится

на другой стороне, туман меньше сбивает столку. Я закрываю глаза и жду,

пока не чувствую траву под ногами. Солнце согревает мою кожу. Легкое

дуновение ветра. Справа слышится шорох. Я открываю глаза, ожидая

увидеть Остина. Но это Гвин, кто встречает мой взгляд и направляется ко

мне.

Она поднимает широкие юбки платья, которое на оттенок глубже цвета

голубого неба над головой.

– Кто ты? – Это скорее не вопрос, а обвинение.

– Твоя наследница.

– Это так? – У нее сильный акцент, и мне приходится напрягаться,

чтобы понять ее. – Ты считаешь, что можешь просто появиться из ниоткуда и

заявить права на первородство?

– Я не знаю, почему здесь.

Гвин кладет руки на талию. Я не могу не заметить цепочку на ее шее,

кулон в форме аконита, идентичный цветочной подвеске на моем браслете.

– Смотри.

Я показываю запястье. Оправа другая, но цветок отличается лишь

потерей блеска от вековой носки.

Пальцы Гвин подлетают к шее.

– Хороша копия.

Я качаю головой.

– Он тот же самый. Только тысячу лет спустя.

Она подходит ближе, изучая подвеску, свисающую с моего запястья.

Она морщится, прищуривая глаза.

– Тогда почему ты здесь?

– Не знаю. Чтобы что-то изменить, думаю.

– Возможно, так ты сможешь осуществить свой план, чтобы убить мою

мать.

– Мой план? Я не хочу, чтобы что-то случилось с твоей матерью. Я

пытаюсь это остановить.

Она машет рукой.

– Ложная скромность никого не украшает. Нам и так удавалось

избегать неизбежного слишком долго. Если мы хотим прийти к власти и

занять свое место среди богов, то должны действовать.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Она не может в серьез думать, что я здесь, чтобы убить его мать. Она

слишком спокойная.

– Я сказала – мы должны действовать. Ты правильно сделала, что

пришла сюда и встряхнула. Путь, по которому мы идем, приведет к

бесспорному нашему уничтожению. Моя мать забыла нашу цель. Но она все

еще может быть полезна. Ее смерть гарантирует войну с Сынами, не так ли?

Может ли она в серьез думать, что убийство матери – хорошая идея?

– Нет. Я имею в виду – да. Но это не сработает.

– Ты же знаешь, что сработает. В ее смерти обвинят Киллиана. Мы

разожжем войну. Это то, что ты сказала Аарону, верно?

– Она твоя мать.

Гвин делает еще шаг, вторгаясь в мое личное пространство.

– Она – пешка, когда должна быть конем. Когда должна быть

королевой.

– Война ничего не изменит. Сыны Киллиана побеждают.

– Его сыны претендуют на победу и сейчас. – Гвин практически

сплевывает слова. – Моя мать вышла замуж за одного из них.

Остин, Аарон в этом столетии, въезжает на поляну на огромном

гнедом скакуне. Он останавливает коня перед руинами, спешиваясь с

легкостью наездника, который всю жизнь провел верхом.

– Вижу, вы двое встретились.

Гвин ухмыляется Остину.

– Мы только обсуждали причину, по которой она может быть здесь.

– И какие нечестивые идеи вы сочинили в мое отсутствие?

Остин переводит сверкающий взгляд с Гвин на меня.

Мне хочется ударить его.

Гвин всего лишь смеется.

– Мы не можем делиться нашими секретами с каждым симпатичным

мальчишкой, блуждающим по тропинке. – Она кладет свою ладонь на его

руку, заявляя на него право. – Но для тебя я могла бы сделать исключение.

Остин опускает глаза так, что его ресницы почти касаются его щеки.

– Это так?

Я смотрю на деревья, делая все возможное, чтобы сдержать прилив

зависти, поднимающийся в моей груди. У меня здесь нет никаких прав на

Остина. Я даже не уверена, могу ли я претендовать на него в настоящем.

Гвин глядит на меня через плечо.

– Она провоцирующее одета. Возможно, тебе следует посмотреть, как

далеко она намерена зайти.

– Что бы это должно значить?

Я гляжу на свои джинсы и громоздкий свитер. Я одета для комфорта, а

не соблазнения.

Гвин улыбается с самодовольным видом.

– Дочери Дану в долгу перед тобой. Уверена, боги наградят тебя.

Она подмигивает Остину и уходит.

Остин не произносит ни слова, пока Гвин не исчезает вниз по

тропинке.

– О чем это было?

– Она знает обо мне?

– Она слышала, как мы говорили. Не беспокойся о ней. Она всего лишь

сплетница. И не каждый день ты встречаешь девушку из будущего,

обвиняющую тебя в убийстве.

– Она говорила тебе, что считает убийство матери не совсем плохой

идеей?

– Нет. Это то, что она сказала тебе?