Золото на крови

Первым по веревке полез Жереба. На скалистые ступени он особо не опирался, подтягивался как по канату. Я вспомнил полное мое фиаско в этом виде спорта в школьные времена и приготовился к самому худшему. Но следующей в горы поднялась Снежка. Для ее транспортировки мы освободили один из рюкзаков. Большого труда и терпения стоило нам запихать туда поскуливающую лайку, но общая картина получилась даже забавной. Понимающийся в гору мешок с торчащей головой собаки в музыкальном сопровождении ее скулежа.

Таким же макаром мы подняли все остальные рюкзаки, причем за один раз, а потом Павла и меня. Хоть это мы и проделали сравнительно быстро, но меня не оставляла глупая мысль, что сейчас веревка оборвется и я загремлю вниз башкой.

Очутившись все-таки наверху, я первым делом глянул вниз. Меня не интересовали камушки нашего спасительного пляжа, я смотрел, не проглядывает ли сквозь толщу воды наш «Титаник». Слава Богу, с такой высоты вода Оронка походила на кофе, разведенное молоком.

После этого я посмотрел вперед. Нельзя сказать чтобы я слишком обрадовался. До самого горизонта, насколько хватало глаз, простирались сопки, покрытые густой тайгой. И у меня сразу заныли плечи, словно вспомнив о тяжести рюкзака и бескрайности дороги.

НАЛЕГКЕ

Я, наверное, чересчур громко и жалостливо вздохнул, потому что Андрей ободряюще похлопал меня по плечу и заявил:

— Ничего, Юрок. Сейчас мы пойдем налегке, можно сказать, бегом побежим.

Жереба как-то странно посмотрел на него, потом молча взвалил на плечи свой ничуть не уменьшившийся рюкзачище и пошел вперед. Что он подумал в тот момент, мы узнали позже, уже сидя около костра.

Разговор начал Андрей. Свернув карту, он с энтузиазмом заметил:

— Ну, теперь они точно нас не найдут. Собак-то у них нету!

Иван мрачно глянул на него, сплюнул и сообщил не очень радостную вещь:

— Зато у них есть Илюшка. А эвенк в тайге хуже собаки, от него уже ни за что не уйдешь.

Но не только это заботило Жеребу.

— Сколько там у нас жратвы осталось? — спросил он, когда я притащил в котелке воду для каши.

Мы вытащили все наши запасы, и здесь нас ожидал не очень приятный сюрприз. Развязав очередной мешочек с пшеном, Андрей глянул во внутрь и выругался. В полиэтилене оказалась дырка, и крупа просто сгнила от сырости.

— А ведь это все, — напомнил он нам, хотя мы знали это и без него.

— Хреново, — сказал Жереба, копаясь в своем заплечном мастодонте.

Да, мы имели три банки тушенки, чуть-чуть сахара, чая на три заварки и довольно много соли. Наши рюкзаки, в свое время чуть не переломавшие нам хребты, сейчас выглядели сбитыми дирижаблями. В них остались только золото да веревки.

Я надеялся на рюкзачище Жеребы. Он все-таки сохранял свою громоздкость. Но и его запасы оказались весьма скромными. С полкило муки, столько же пшена, килограмм сахара и пачка индийского чая. Вот чего был полно и у него, и у нас, так это соли, хоть капусту квась.

— Печально, — признался Андрей, осматривая наши припасы.

— Если ничего не подстрелим за эти дни, то будем жрать свои сапоги, — подвел итог Жереба.

— А ты не хочешь поохотиться? — спросил его Лейтенант.

— Уходить надо, а то Илюшка приведет их сюда. Да и хреново сейчас охотиться. Лист шуршит. Снежку пустить, но если она найдет лося или сокжоя, то это охота надолго. Ладно, может, повезет. Медведя бы встретить. Он сейчас сонный, ленивый. А уж жирный! Ну да не будем загадывать, давайте что-нибудь готовить, а то жрать хочется.

После долгих споров мы сварили суп из тушенки и пшена, подболтав для сытности муки. Нельзя сказать, что это блюдо получилось очень изысканным, но желудок мы им набили.

С утра Иван ушел со Снежкой в тайгу, но вернулся часа через два ни с чем, только принес кедровых шишек, да каких-то трав, сыпанул их к чаю. Так что завтракали мы тем же, чем и ужинали, Андрей обозвал это блюдо «баландой по таежному». На второе пошли испеченные в золе кедровые орехи. Горячая, нежная мякоть таежного деликатеса просто ласкала язык. Понравился нам и чай.

— Хорошо, говорят, такой чаек силы восстанавливает, — рекламировал свой напиток Жереба. — Из этих травок лекарства разные делают, бальзамы.

Может, от чая, может, и нет, но в тот день мы шли особенно бодро. Погода пока благоприятствовала нам, только по утрам поднимались с низин сырые туманы, да сыпал и сыпал с берез и осин густой листопад.

— Береза рано облетает, — вздохнул на одном из привалов Иван. — Зима в этом году будет ранняя.

По-прежнему нас поражало обилие грибов.

— А что это мы грибов не едим? — спросил Ивана Павел.

— А ты что, знаешь, какие можно есть? — спросил тот его.

— Ну, это, наверное опенок, а это…

— А это поганка, — перебил его Жереба. — Когда жрать совсем нечего будет, я вас грибами накормлю. Так и так сдохнете. А пока вон лучше шиповника нарви, в чай кинем, знаешь с него навар какой! А запах!

Потом он все-таки объяснил свою странную неприязнь к грибам: