Золото на крови

— Ну так, пустая и все! Бывает, тайга просто кишит зверьем, он чуть ли не бежит на тебя, только успевай стрелять. А тут ничего, даже следов-то нет! Ни лося, ни сокжоя. Снежке вон повезло, бурундука поймала да сожрала.

В самом деле, собака с довольным видом дремала около костра.

Утром он снова ушел в тайгу, и ближе к обеду мы услышали выстрел. Через полчаса он притащил к костру здоровенную птицу в коричневом оперении.

— Копалуха, — довольным голосом сообщил он нам, укладывая птицу около костра.

— Копа… чего? — спросил я, разглядывая крючковатый нос лесного индюка.

Иван засмеялся так, как он давно уже не смеялся, проще говоря, заржал во всю глотку.

— Чего! — передразнил он меня. — Копалуха, самка глухаря.

Потроха и голова несчастной жены глухаря достались Снежке, остальное Иван разделил на четыре части.

— Это в дорогу, — пояснил он, засовывая большую часть мяса в рюкзак и подвешивая его на дерево, подальше от греха и вороватого носа собственной лайки, проявляющей живейший интерес к судьбе останков глухарихи. Перед этим Иван старательно обмотал все мясо длинной, остро пахнущей травой.

— Эта травка не дает мясу сгнить, — пояснил Жереба.

Скромное блюдо, приготовленное на ужин, казалось не очень замысловатым: кусок вареного мяса и бульон. Но какое это было блаженство, после «грибного поста» вгрызаться зубами в ароматнейшее, чуть припахивающее хвоей, нежнейшее мясо лесной птицы.

Остался Иван доволен и срубленными нами деревьями.

— Ну что ж, завтра начнем вязать, и дай нам Боже, все- таки поплывем.

Постройка плота заняла у нас полдня. Не знаю, чтобы мы делали без Ивана, плот, наверное, соорудили, но что это было бы за сооружение? Сомневаюсь, чтобы оно прошло хоть одну шиверу.

— Вот ты бы без веревок плот связал? — спросил он работающего в паре с ним Андрея. Тот только отрицательно замотал головой.

— А мы в восемьдесят пятом гробанулись на Злой шивере и без всяких веревок уплыли дальше на плоту.

— Как это? — не понял Андрей. — Разве такое возможно?

— А так вот. Бревна тальником связали, шпонками прошили и поплыли как миленькие. Как раз после этого я гвозди и стал с собой таскать.

Часов через пять я тоже в деталях знал всю технологию построения первобытных плавательных средств.

А плот получился на загляденье, длинный и узкий. Мы связали веревкой восемь стволов длиной не менее восьми метров. Для прочности Иван прибил сверху две доски, на носу и на корме. И спереди, и сзади плот управлялся двумя веслами, метров по пять длиной, установленными в пазах на специально поднятых попереченах, как называл их Иван, подгребицах. Что меня еще удивило — Иван велел натаскать на плот булыжников, щебенки и большой запас дров. Запаслись мы и еще одним веслом, вырубили несколько шестов, на случай мелководья. Всю нашу поклажу мы прикрыли брезентом и привязали в самой середине плота.

— А что, он может перевернуться? — удивился я.

— Еще как и переворачивается-то. Но если он перевернется, то и эти веревки не помогут. А вот волна порой идет такая, что сам еде держишься на ногах.

Закончив со сборами, Жереба критическим оком оглядел наш речной дредноут и, перекрестившись, оттолкнул его от берега.

— С Богом, — сказал он, почему-то тяжело вздохнув.

Я бы не сказал, что плавание на этом упорядоченном лесоповале доставило мне удовольствие. На лодке хоть борта имелись, а тут сидишь буквально на уровне воды, причем волны порой перекатываются через весь плот. Кроме того, бревна, несмотря на весь крепеж, сильно «играли» под ногой, скрипели, навевая какие-то загробные ассоциации. Я уже дважды купался в сибирской холодной воде и прекрасно представлял себе, что произойдет, если не дай Боже эти бревна расползутся в разные стороны. Но как бы там ни было, мы все-таки плыли.

Время от времени сзади раздавался зычный голос Жеребы:

— Бей вправо! Влево бей!

И Андрей послушно ворочал веслом в нужном направлении. Первые несколько километров мы прошли без всяких проблем, течение было спокойным, река если и поворачивала, то довольно плавно, и наш плот, солидно, как океанский лайнер, вписывался в поворот. За это время попалась только одна, сравнительно небольшая шивера, плот корябнул днищем по невидимому в воде камню и понесся дальше.

Ближе к вечеру мы все же попали в оборот. Стоило прибрежным сопкам сойтись чуть теснее, как вода закипела бурунами. И в этой-то свистопляске мы не заметили коварного камня, да и отвернуться от него мы вряд ли бы смогли. От толчка все подались вперед, Иван с Андреем вцепились в весла и устояли на ногах, Павел сидел на брезенте, и его лишь чуть качнуло, а вот я какого-то рожна в тот момент направился на нос плота, и, не удержавшись, полетел вперед, растянувшись плашмя. По плоту как раз гуляла добрая волна, и я встал, промокший насквозь. Слова, вырвавшиеся у меня в тот момент, вряд ли принято употреблять в культурном обществе, но две недели бок о бок с Жеребой не прошли даром. Тот, кстати, в этот момент ржал надо мной во всю глотку.

— Как водичка, Юрок? — закричал он через весь плот. — Горяченькая не пошла?