Золото наших предков

– Что ж, тогда приступим. Прежде всего понятия модерн и символизм необходимо раз-граничить. Модерн больше относится к формообразующим процессам той эпохи. Поэтому его чаще используют в применении к явлениям в архитектуре и декоративно-прикладном искусстве. Символизм же теснее связан с идеологическими проблемами, словесно-изобразительными задачами полнее проявляющимися в поэзии, живописи и скульптуре. Таким образом, если модерн можно именовать стилем, то символизм – это мировоззренческое понятие…

8

Второй КАМАЗ как и первый забили битком. На этот раз перевозили всё более или менее ценное со склада сырья и оборудование химлаборатории. После этого рейса Калина планировал запустить производство уже на новом месте. Тут всплыл и ещё один нюанс, который Шебаршин до того держал в секрете. На новом месте он арендовал дополнительно несколько комнат для места под офис. Таким образом, директор рассчитывал максимально приблизить производственную часть своей фирмы к «государеву оку». Переводить офис он собирался сразу после того, как будет налажено производство.

Калина теперь уже «разрывался» между старым и новым местом, офисом. Директор же, тем не менее, не преминул сделать ему напоминание:

– Пётр Иванович, а как продвигаются дела в отношении Пашкова? Помните наш разговор?

Ответ Калины, что на это сейчас просто нет времени, и вообще, пока лучше не дёргать кладовщика, который является важным действующим лицом при перевозе имущества… Этот ответ не удовлетворил Шебаршина. Он не считал, что работа рядовых сотрудников фирмы сама по себе представляет какую-то значимость. Он ведь сам никогда не работал, как работают простые люди, а от отца унаследовал эгоистически-завышенную оценку своих «ценнейших» руководящих ка-честв. Правда у отца исполнителей имелись тысячи, у сына и двух десятков не набиралось.

Пашков, после того как перевёз большую часть своего склада, принялся «стричь» уже на новом месте. Однажды, когда он с кусачками, ежась от задувающего в щели холодного ветра сидел на своём новом уличном складе, неожиданно нагрянул Калина, который в это время вроде бы должен был быть на другом конце Москвы.

– Сергей… ты опять за своё!? Который раз тебе говорю, прекрати. Шебаршин рано или поздно поймает тебя.

– Да брось ты Иваныч. Я же ничего, просто проверяю, осталось ли в этом хламе что-нибудь стоящее, – попытался отшутиться Пашков.

– А кусачки зачем? Вон карман-то у тебя выпирает, наверное с полкило уже настриг, – укоризненно говорил Калина.

– Да ну, что ты, какие полкило, тут разве найдёшь столько, сто грамм самое большее…

Но вот производство на новом месте было запущено. Старых рабочих осталось всего четверо, среди них Фиренков, который после лета вернулся в фирму, Обделенцев и ещё двое посту-пивших на работу месяц назад. Сухощуп на новое место не поехал, уволился. Зато из местных «энергетиков» устроилось сразу шесть совместителей. Пашков выдавал им остатки материала из МВД. Работа возобновилась, ведь она было очень проста и не требовала особой квалификации. Новые рабочие уже к вечеру первого дня наловчились орудовать молотком, зубилом, кусачками. Правда сырьё, то есть радиотехнические платы, осталось с крайне «низким содержанием» драгметаллов, а новых поступлений даже не намечалось. В кризисные дни Шебаршин умудрился разру-гаться с некоторыми важными поставщиками, такими как ЦУП, МИГ… Но тут «сработал» старый канал в той самой Академии оборонных отраслей. Через «Кешу» Шебаршин договорился о поставке сырья аж из Читинской области. Сырьё представляло собой электронное оборудование со списанных истребителей. Для оценки и приёма этого оборудования в Читу откомандировали Горбунова.

Тем временем в офисе всё никак не могли собраться и переехать. Впрочем, там тоже воз-никли трудности с арендными платежами. И тут фирмачей пригрозили никуда не выпустить пока они не расплатятся. Шебаршин, однако, на этот раз не особо расстроился. Он приезжал на новое место почти ежедневно, смотрел как работают рабочие, одаривал подозрительными взглядами Пашкова. Потом директор шёл в помещение, где отдыхали и обедали химички, чаёвничал с ними, без зазрения совести угощался, поедал их конфеты, колбасу… Кондратьева потом выказывала своё возмущение поведением директора Калине… Она была не против, как и до переезда, оставаться с ним после работы, благо их нынешнее помещение хорошо отапливалось. Но Калина смущённо отговаривался, а потом откровенно признался, что у него из-за нервотрёпок последнего месяца всё сильнее «шалит» сердце, и что с «этим» лучше повременить.