Золото наших предков

– Извините если побеспокоил, вот решил зайти. Как ваше самочувствие?

– Да так… когда как. Осень и весна, для меня это самые проблемные времена – давление скачет. Да чёрт с ним, – отмахнулся Матвеев.

– Вам нельзя одному… если что, вы и «скорую» вызвать не сможете.

– Да, конечно. Но так уж получилось. Накуролесил я в жизни, сейчас вот на старости один остался. Первую жену я бросил… вторая, молодая, моя бывшая студентка… меня бросила. Сын у меня есть от первой жены, внучка, сноха, но с ними жить… Там я ещё скорее загнусь. Уж очень наши взгляды на жизнь не совпадают, а это, сами понимаете, питательная среда для нервных разговоров со всеми вытекающими последствиями.

– Вам, конечно, виднее… Виктор Михайлович вы как-то сказали, что можете прочитать мне что-то вроде лекции по искусствоведению. Если вы не передумали и у вас есть свободное время… – Пашков, конечно, не стал уточнять, что именно привело его, к тому же то, что мог рассказать ему профессор, он был готов «потреблять» в неограниченном количестве с большим «аппетитом».

– Ну что ж, раздевайтесь, проходите, присаживайтесь… Не знаю с чего и начать. Ведь к вам нужен несколько иной подход нежели к студентам, вы человек уже сложившийся. А скажите, вам действительно это интересно, или нечто вроде развлечения?

– Ради развлечения ходят на стадион, а не лекции слушать, – улыбнулся Пашков, поудобнее усаживаясь в кресле.

– Кто как, – в свою очередь усмехнулся профессор. Он не садился, по всему привык читать лекции стоя. – Ну что ж тогда начнём. Вы, видимо, закончили среднюю школу и военное училище?

– Да.

– Значит у вас стандартное советское образование. Понятие мировая художественная культура вам что-нибудь говорит?

– В общем, и да, и нет. Я, конечно, интересуюсь, но никогда эту самую культуру конкретно не изучал. Так кое-что из фильмов, книг нахватался, – смущённо признался Пашков.

– Ну, что ж всё ясно. Вам, думаю, будет сложнее чем молодым студентам. У них ведь голова, в основном – чистый лист, а у вас…

– Вы хотите сказать в моих мозгах слишком много мусора?

– Не совсем так, но далеко не чистый лист, а писать на уже записанном, сами понимаете, довольно сложно. Вы хорошо знаете Историю?

– Да, по Истории у меня, и в школе, и в училище отлично было.

– О, это уже лучше, ведь история это стержень всех гуманитарных наук. Все они, так или иначе, на неё нанизаны. В училище вы ведь изучали Историю КПСС и Научный Коммунизм?

– Да.

– Это не совсем то, что надо. Чтобы легче познавать мировую художественную культуру, нужно знать Всемирную Историю. Ведь советское гуманитарное образование во главу угла ставило классовую борьбу, оттого у нас несколько искажённое понимание Истории. Ну да ладно, попробуем. Начнём с античного представления об искусстве. Аристотель называл искусство осмысленным и обобщающим опытом. Вы помните кто такой Аристотель?

– Это… это, кажется древнегреческий учёный, – с некоторым усилием вспомнил Пашков.

– Верно. А точнее философ. В античные времена искусство делилось на виды. Для удовлетворения материальных потребностей – ремесло, медицина, гимнастика. Для досуга, так называемые мусические искусства – музыка, танец, поэзия и изобразительные искусства – скульптура, живопись, графика. Промежуточное место в этом списке занимала архитектура…

Пашков внимал профессору боясь пропустить хотя бы слово…

– В средневековье в Европе искусство уже разделялось на семь свободных искусств: грамматика, диалектика, риторика, музыка, арифметика, геометрия, астрономия, и ещё пять служебных, мелонических искусств – музыка как исполнительское искусство, живопись, скульптура, архитектура, ремёсла…

Пашков, неожиданно легко, без напряжения впитывал эту, названную Матвеевым установочной, лекцию. Его память запечатлевала буквально всё, включая и незнакомые мудрёные слова. Но самое удивительное было то, что информация такого рода, как бы вытесняла из сознания беспокойства, думы о нервотрёпке на работе… Остаток субботы и воскресение Пашков пребывал в безмятежном состоянии духа, успокоив тем и Настю, которая сама сильнее нервничала, видя в каком взвинченном состоянии приходит с работы муж.

Разбирая завалы на складе сырья, Пашков наткнулся на детали, хорошо ему известные по работе на телевизионном заводе. Это были силовые транзисторы, использовавшиеся в отечественных телевизорах в блоках питания и строчной развёртки. На склад фирмы их завезли потому, что они содержали в себе небольшой процент серебра. При приеме они были учтены по весу приблизительно. Пашков не поленился, взвесил их и обнаружил, что транзисторов где-то на десять килограммов больше чем заявлено в приёмном акте. Он знал, как ценятся эти детали у телемастеров, в телеателье. Знал потому, что сам не раз продавал их по четыре тысячи за штуку, когда удавалось «разжиться» ими по дешёвке на прежней работе. Увы, эти транзисторы были далеко не новые, со следами пайки на ножках. Но Пашков не сомневался, что среди них наверняка попадутся вполне исправные…