Золото небесных королей

Именно в это время Ацур и Ладри, вместе с Рагдаем и его слугой, уже в сидя в сёдлах, с удивлением и тревогой обратили внимание на происходящее около стана викингов. Там все воины оставили свою обычную в походе починку обуви, одежды и оружия, еду и сон. Все викинги были на ногах и возбуждённо переговаривались, собравшись вокруг конунга Вишены Стреблянина, или Вишены Галана, как они его ещё называли между собой. Вишена стоял между ними вполне самостоятельно, даже не пошатываясь уже от слабости. Это был уже не умирающий, с синими губами и потухшим взором, с трудом пьющий из миски воду скупыми глотками, это снова был статный молодой мужчина, с густой рыжей бородой и усами, светлыми ресницами и зелёными умными и насмешливыми глазами. На нём снова была, несмотря на жару, кожаная чёрная рубаха, надетая поверх шёлковой, с вышитым воротом, широкие синие шерстяные штаны со множеством складок, схваченные на голенях ремнями, удерживающими полусапоги.

— Конунг наш совсем выздоровел! — слышались радостные крики, — да здравствует конунг Вишена! Да здравствует Ясельда!

Кто-то запел по-свейски и все подхватили любимую в Скании и Норрларде песню неизвестного скальда, подходящую для этого случая:

Крепкий окрепнет, услыхав его волшебную поступь,
Даже земля затвердеет от ласк его солнечно-диких!
Станут алмазами его слова и золотом его мысли,
Горностаевой шубой станут вокруг грубые рубища…

Петь начали Эйнар с Гельгой и Биргом, и так красиво у них выходило, особенно контраст низкого баса Гелги и высокого звонкого голоса Бирга, что все остальные викинги невольно втянулись в пение. Пели все, даже те, кто плохо знал слова и заменял их мычанием или распевом одного слога, и те, кто вовсе петь не умел, а просто мычал или, скорее, ревел:

Вовсе неправда, что теплым летом зима отступает
В северный край, она всегда рядом как смертная хворь выжидает,
В поднебесье скрывается она ледяном, пока лето бродит,
Среди журчащих ручьёв, зелёных лесов и пёстрых лугов!

Руки зимы землю вращают, от мощи тех рук полюса трещат,

И всё на земле дрожит от страха, кроме солнечных слов,
Что к небу близко, и кроме алмазной крепости его!
И только враги его не расстаются с зимой никогда!

Вместо припева между куплетами, все они вместе выкрикивали:

— Наш конунг снова с нами! Э-э-э-эй! Наш конунг снова с нами! Э-э-э-эй!