Золото ночного Будапешта

— Я не веду речь о Тоне, — пояснила свою мысль Алина. — Давайте поговорим о Ларисе и Людмиле. Давно погибла Лариса?

— Давно, больше десяти лет назад.

— Вот видите! Практически конец девяностых годов. Именно тогда все спорные вопросы решались с помощью оружия!

— Но ведь убили не меня, а ее!

— Значит, смерть вашей жены должна была стать предупреждением для вас.

— Предупреждение было, только намного раньше, в канун нашей с Людой свадьбы. Я нашел в почтовом ящике письмо, сложенное из вырезанных из газеты букв. Я посчитал это письмо чьей-то дурной шуткой.

— Что было в письме?

— Дословно не помню, но смысл таков: судьба не прощает, а карает. Каждый платит по счетам. И в конце приписка: «Ты обречен на одиночество. Смерть будет преследовать любую женщину, которая окажется рядом с тобой. Трижды подумай, чем связать свою жизнь с кем-то».

— Вы сохранили это письмо?

— Конечно, нет. Сразу же разорвал его на мелкие кусочки. А после Людиных похорон пришла телеграмма с одним-единственным словом «соболезную». Я почему-то сразу вспомнил это письмо.

— Откуда была отправлена телеграмма?

— Телеграмма была местная.

— Мистика какая-то, — пробормотала я. — А в мистику я мало верю. Больше вам не присылали угроз?

— Нет, только после взрыва на яхте в почтовом ящике я нашел записку: «Вот видишь».

— Она опять была набрана из букв, вырезанных из газеты?

— Нет, просто отпечатана на листе белой бумаги.

— Без адреса?

— Без. Ни кому, ни от кого. Только два слова. «Вот видишь».

— И вы опять связали эту записку с первым посланием-предупреждением и телеграммой-соболезнованием?

— Да. Я подумал, что письмо, телеграмма и записка — звенья одной цепи.

— Может, вы знаете, какой цепи? — спросила Алина.

— Если бы я знал имя этого «шутника», я бы разорвал его на мелкие куски.

— Кузьма Егорович, а не могли вы в свое время, очень давно кого-то очень сильно обидеть, или перейти кому-то дорогу? — осторожно спросила я. — Я сейчас спрашиваю не о бизнесе. С конкурентами мы разорались, вы утверждаете, что они здесь ни при чем.

— Да, в свое время милиция просеяла всех моих компаньонов и конкурентов. Ни один из них не имел отношения к смерти Люды и Ларисы.

— Люды и Ларисы, — повторила за Курковым Алина. — Все правильно, смерть этих женщин наводит на размышления. Бедняжка Тоня умерла своей смертью. Это бесспорно. Ой, послушайте, что мне пришло в голову, — воскликнула она. — Вы хорошо знали семью вашей первой жены?

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Я вдруг подумала. Если Тоня единственная дочь, то ее родители могли вас винить в смерти их дочери. Глупо, конечно, — так распорядилась судьба — но ослепленные горем родители неосознанно могли вас возненавидеть. Тоня в могиле, а вы живы, забыли о ней, радуетесь жизни, собираетесь вновь жениться. Обидно? Больно? Несправедливо? Вдруг это они изводят ваших жен, полагая, что вы всю жизнь должны ходить в трауре по Тоне?

— Нет, — задумчиво покачал головой Курков. — Родители Тони этого сделать не могли. Они умерли, когда их дочери было шесть или семь лет. Автобус, на котором они возвращались домой, перевернулся. Мою жену воспитала бабушка, Наталья Федоровна, очень славная женщина. Но и ее давно нет в живых. Мы ее похоронили, когда до моего дембеля оставалось полгода. Тоня очень переживала ее смерть. Мне было так ее жалко. Она ведь осталась совсем одна. Ни братьев, ни сестер — никого у нее нет. Я сделал Тоне предложение. Тоня с радостью приняла его и сразу стала искать покупателей на домик, в котором она жила, чтобы, как только меня демобилизуют, уехать со мной.

— С первой женой вы познакомились, когда служили в армии. А как вы встретились с Людмилой?

— Люда работала в банке, который обслуживал мою фирму. Она мне сразу понравилась. Высокая, стройная, голубые, как лазурит, глаза и приветливая улыбка. Я прочитал с карточки, прикрепленной к груди, имя и фамилию девушки и пригласил ее на свидание. Через два месяца мы подали заявление в загс.

— Получается, что на второй брак вы решились спустя приличное время, — отметила я. — Вы окончили институт, организовали свое дело.

— Успел поработать на государство, а лишь потом ушел в бизнес, — поправил меня Курков. — В общей сложности прошло десять лет.

— Десять лет? И все эти годы вы были один?

— Но почему? У меня были мимолетные романы. Так, ничего серьезного.

— Но ведь и с Людой вы недолго встречались?

— Здесь другое дело. Я сразу понял, что такую девушку надо тащить в загс.

— Чтобы не отбили?

— Чтобы не передумала. Людочка из семьи поволжских немцев. На момент нашего знакомства почти все ее родственники переехали жить в Германию. Уехал на ПМЖ и ее бывший парень, Александр. Он приходился Людочке каким-то дальним родственником. Перед расставанием они крепко поссорились. Он торопил ее с выездом, она не хотела, сомневалась, стоит ли вообще уезжать.

— А не мог этот родственник мстить вам? Получается, вы отбили у него невесту. Вот кто мог предъявить вам счет, — предположила Алина.