Золото ночного Будапешта

— Не поняла. А разве сделка состоялась? Она подцепила себе женишка? — проявила я осведомленность в делишках агентства «Омега-тур».

— Пытается убедить Александра Максимовича, что нет.

— А на самом деле?

— Видите, на той стороне улицы, — девушка подвела нас к окну, — стоит серебристый «Лексус».

— Видим. Машинка не из дешевых, — кивнула головой Алина.

— Наш турист из Венгерской группы. Не буду называть его имени.

— Да я и так знаю, кто этот богатенький Буратино, — хмыкнула Алина. — Птицефабрика и мясокомбинат.

— Все верно. Сейчас Вероника Алексеевна вовсю крутит с ним роман, правда, тайно. Думает, никто не знает об их отношениях, и хочет содрать с Александра Максимовича деньги. Непорядочно ведет себя Вероника Алексеевна, непорядочно.

Из-за двери, отделяющей кабинет Калюжного от зала для приема посетителей, доносился пронзительно тонкий голос Вероники Алексеевны:

— А я говорю, сделка не состоялась. Вы мне кого обещали? Где он? Нет его! Он даже в мою сторону не посмотрел! За что я должна такие деньги отдавать?

— Вероника Алексеевна, насколько нам известно, знакомство все же состоялось.

— С кем?

— С весьма перспективным женихом, да вы и сами об этом знаете.

— Ничего не знаю, — уперлась Вероника. — Или вы отдаете мне деньги, или я иду в полицию, — пригрозила она.

— Наш выход. Калюжный, конечно, сволочь, но железо надо ковать, пока оно горячо. Я имею в виду Веронику Алексеевну, — сказала Алина, решительно толкая дверь в кабинет Калюжного.

— А вот и прокурор, — радостно воскликнул Александр Максимович, завидев за нашими спинами Степу.

Вероника обернулась.

— Кто прокурор? Вот эти? Решили взять меня на испуг? Знаю я этих теток. Они тоже из турагентства, только другого, — фыркнула она.

— Для начала, мы не тетки, — обиделась я. — Но вы не ошиблись, мы с Алиной Николаевной представляем туристическое агентство «Пилигрим». А вот эта женщина, — я подтолкнула Степу вперед, — действительно работник прокуратуры.

Веронику мое заявление не испугало:

— Вот и хорошо, разберитесь с этим аферистом.

— Разберемся, не сомневайтесь, — как можно жестче сказала Степа. — Но мы пришли не по его, а по вашу душу.

Калюжный довольно улыбнулся.

— Вы меня в чем-то обвиняете? — заволновалась Вероника.

— Да. В хулиганском нападении на Воропаеву и в убийстве Редькиной Ирины Ивановны.

— Это неправда! — выкрикнула Вероника. — Сдалась мне ваша Редькина!

— Значит, факт нападения на Воропаеву вы подтверждаете? — поймала ее на слове Степа.

— Я могу все объяснить. Дайте мне воды.

Калюжный сам налил в стакан из графина воды и подал его Веронике.

— Валерию ударила по голове я, — тяжело вздохнув, покаялась Вероника. — Я, конечно же, не хотела ее так сильно бить, я вообще не хотела ее бить, так получилось. Я шла к ней, чтобы просто поговорить, раскрыть карты.

— Какие карты?

— Ну я-то знала, что она поехала в Венгрию не за «товаром». Валерия молодая, преуспевающая в бизнесе женщина, о таких пишут — без материальных проблем. Ей богатый муж не нужен. Ей любовь нужна. А так получилось, что к ней все состоятельные мужчины липли. Сначала Курков, потом, — она с неприязнью посмотрела на Калюжного, — Валерий Петрович.

Алина наклонилась к моему уху:

— Серебристый «Лексус», птицефабрика и мясокомбинат.

— До возвращения оставалось три дня. Я хотела ее попросить, чтобы она мне не мешала. Я и так из-за нее Куркова потеряла. Сначала он на нее, Валерию, засматривался, потом эта Редькина дорогу мне перешла. Я занялась Валерием Петровичем, глазки ему строю, знаки внимания оказываю, а ему вроде как больше Валерия нравится. Сама слышала, как он ее в тот вечер в ночной клуб пригласил. Решила, терять мне нечего, пойду и скажу все как есть. Постучала в дверь. Никто не отвечает. Дернула за ручку — дверь открыта. Вошла. Слышу всплески воды в душе. Сначала хотела выйти, потом решила в прихожей подождать. Пока ждала, вспомнила, как мы с ней два дня назад из-за Куркова поцапались. Я ей сказала, мол, не мешай. Она мне так ответила, за словом в карман не полезла. Это она с виду такая интеллигентная, а на самом деле… Короче, стою и думаю: нет, не получится у нас разговора, зря я пришла. В этот момент она вышла из ванной. Распаренная, ароматная. Не знаю, что на меня накатило: в руках была бутылка «Мартини», я с собой ее принесла, чтобы с Валерией распить. Я не хотела ее убивать, мне только нужно было, чтобы она в тот вечер с Валерием Петровичем не встретилась.

— Допустим, Воропаева осталась жива. Ну а Редькину вы за что? — настаивала на своем Степа.

— Не убивала я Редькину! На Библии поклянусь. Я ей Куркова оставила. Зачем Кузьма мне, если у меня теперь есть Валерий Петрович? Я ведь в тот вечер, когда Валерию вырубила, пошла в ночной клуб. Да-да, в тот самый, в котором Валерий Петрович свидание назначил Воропаевой. И своего не упустила.

— То есть, когда в тот вечер мы к вам заходили, чтобы предупредить, вы собирались в ночной клуб? — вспомнив, удивилась я черствости Вероники. — И это при том, что в это время Валерия лежала без чувств, в крови.