Золото острова Аскольд

– Вставай, сын гадюки и барана! – выругался Убилай в бессильной злобе и пнул амбаня по раненому боку.

Не обращая внимания на боль, Чэнхошан улыбнулся. Он выиграл этот поединок, значит, победит и в остальном.

– Подними руки! – приказал монгол и ткнул пленника кончиком ножа.

– У меня нет оружия, – пожал плечами тот, но приказ выполнил.

– Это что? – рука, обыскивающая бодзиле, извлекла из-за складок одежды костяную фигурку воина.

Глаза воина алчно заблестели. Такой искусной красоты он ещё не видел.

– Мой дар Тулуй-хану, – ответил Чэнхошан, лишая монгола шанса на мародёрство.

Тот озлобленно сплюнул и толкнул Чэнхошана в грудь.

– Шагай! – окончательно обозлившись на весь свет, приказал он.

Огромный шатёр не вмещал всех желающих выпить с сыновьями великого Чингисхана. Победа, по меркам побед предыдущих, невелика. Но кто осмелится так сказать после славного пира? Кто сможет посмеяться над тем, что каждый из погибших чжурчжэней забрал с собой два десятка ханских воинов?

Рядом с Тулуем восседал почтивший его своим визитом старший брат Угэдэй. Пир удался на славу. Гуляли монголы так же широко и одержимо, как и воевали. Между ковров, заставленных всяческими яствами, сновали полуобнажённые рабыни. Они подливали победителям вино и подкладывали подпалённую на кострах баранину.

Братья потягивали тахун, заедали его сладким виноградом и вели неторопливую беседу.

– Ты вовремя приехал брат, – пробуя на вкус очередную виноградину, негромко говорил Тулуй. – Я думаю, что в этом году мы должны покончить с Алтын-ханом (Золотая Империя).

– Этот или следующий, не вижу разницы, – лениво отхлёбывая из чаши, усмехнулся Угэдэй. – Мы живём войной. Закончится эта, начнётся другая, я не тороплюсь. Ты помнишь завещание отца?

– Нас ждёт поход в страны, куда уходит на покой солнце. Я хочу возглавить этот поход.

– Возглавишь, кто же, кроме тебя?

– Спасибо брат.

Жаркий летний день не спеша насыщался вечерней прохладой. Братья неторопливо обсуждали детали похода на Волжскую Булгарию и Русь.

– Одноглазый кречет хочет сам отомстить своим обидчикам, – усмехнулся Угэдэй. Не может забыть, что его выкупили из плена за барана.

– Субедэй будет мне не лишним, но я сам хочу возглавить поход, – немного растягивая слова, ударил кулаком по колену Тулуй.

Великий хан взглянул на изрядно опьяневшего брата и произнёс:

– Да будет так!

В этот момент внимание пировавших привлёк шум у входа в шатёр.

– Что там? – недовольно спросил Тулуй.

– Сотник Ильяс привёл пленного, – склонился к его уху сотник кешиктенов (телохранителей). – Сказал, что кто-то из важных чжурчжэней. Хочет с тобой говорить. – И сотник протянул повелителю развёрнутую тряпицу.

Хан взял в руки белую фигурку улыбающегося воина. Покрутил её перед глазами.

– Важный или неважный, какая разница? – пьяно мотнул он головой. – Для меня он просто червь под ногами.

– Давай посмотрим, брат, – не согласился с ним Угэдэй. – Интересно, что он желает нам поведать?

– Ведите, – приказал Тулуй.

Несколько минут братья изучали стоявшего перед ними человека. Израненный, в покрытой кровью кольчуге, он и в таком состоянии выглядел грозно.

– Кто ты, воин? – спросил его Тулуй-хан. – Твои богатуры сражались и погибли достойно. Но зря. Ничто не сможет остановить монголов. Весь мир будет лежать у наших ног. – Заканчивая свою речь, хан обтёр о полы халата жирные руки и потянулся за аппетитным куском баранины.

– Я – бодзиле императора Чэнхошан! Это я разбил твои тумены при Даган-юане, Вай-чжоу и Даохой-чу. – Ответил ему пленный.

Тулуй недовольно поморщился, он старался забыть эти поражения.

– Однако теперь ты стоишь передо мной, а не я перед тобой, – взяв себя в руки, желчно произнёс он.

Потеря крови сослужила Чэнхошану плохую услугу. Воин пошатнулся, и стал заваливаться набок. Стоявшие по бокам кешиктены подхватили Чэнхошана под руки.

– А пожелал я тебя увидеть по одной простой причине – мне дорога честь. Впрочем, я не знаю знакомо это слово вам или нет. – Не желая казаться беспомощным, полководец оттолкнул руки кешиктенов, и продолжил. – И если бы я был убит в бою или казнён вместе со всеми, то моего тела могли бы не найти и подумать, что я стал изменником или сбежал. Теперь же все, кто знал Чэнхошана, будут помнить, как он принял смерть.

– Ответ достойный героя, – покачал уважительно головой Угэдэй. – Такому воину незачем умирать под ножом палача. Я предлагаю тебе службу в моей гвардии, бодзиле.

– Я не знаю, кто ты такой, – скривил губы Чэнхошан. – Но я из рода Ваньянь. Мой предок великий Агуда не понял бы меня, прими я твоё предложение.

– Я Угэдэй, Великий хан всех монголов. Мой отец Чингисхан уважал смелость врага.

– Я бы мог послужить тебе, хан, если бы не смерть моих братьев. Я бы с удовольствием послужил тебе, хан, если бы мои сёстры не остались лежать растерзанными у ворот родительских очагов. Только смерть может нас примирить, великий хан.

– Это чжурчжэнь, брат, – с сожалением произнёс Тулуй. – Я бы сам хотел иметь такого воина, но этот может быть только врагом. И всё-таки я поставлю его на колени.

– Интересно, как ты это сделаешь? – покачал головой Угэдэй.