Золото Партии

Бывают, случаются на свете такие места. Нет в них привычной жизни, обычного ее течения и размаха. Все здесь перепуталось и смешалось, слилось в невообразимую тоскливую слизь отчаянья и ужаса. Как возникают такие места неизвестно. Должно быть все творящиеся здесь безобразия: ненависть, безнадежность, пьянство, непотребные грехи и преступления, неведомые адские заклятия вырвались в один момент из себя, перестали владеть собою, прекратили обращать себя вовне, разорвались и лопнули потеряв оболочку и теперь аморфно существуют без самих себя и стараются опять вселиться во что нибудь, но не могут. Оседают на всем, пропитывают все – воздух, воду, растительность, предметы. Зло без формы, постоянное уныние – вот название этих мест.

В этом месте помимо статичной его мрачности царило некое, на первый взгляд незаметное движение. Как будто огромный закопченный котел, до краев наполненный колдовским варевом: кореньями, мрачных расцветок листьями, донной землей могил, различными частями тел неведомых солнечному миру существ, волосами, подкожным жиром, кровью, раздробленными костями и прочей мерзостью тихо клокотал и хлюпал, поддерживаемый в таком состоянии адским огнем –умело регулируемым, достаточным только лишь для такого вот тихого пузырения.

Движение это, в сумраке места, было беспрестанным и несколько хаотичным. Выныривали из тумана и опять в него пропадали какие-то лица, все как один смазанные и незапоминающиеся. Было в них что-то напоминающее о навеки утраченной человечности, но вкупе все они были как один толи порождениями, толи засосанными адом нелюдями. Они сновали молча и нелюдимо. Враждебные их и вместе с тем тусклые взгляды скользили друг по другу, по чужакам и ни на ком не останавливались. Ничто не вызывало у них интереса, все им было безразлично и сами они были безмолвной и мутной особенностью этого жуткого места.

Впечатления от страшного их молчания и безмолвного хаотичного снования туда-сюда еще больше усиливались от жуткого шума царившего вкруг их, заполняющего все в проклятом месте, проникавшего всюду и бившего из каждой точки пространства. Грохот и скрежет, запредельной силы свисты и лязги, шипенье и другие отвратительные звуки издавало это место, эта дьяволова разверзшаяся пасть. Звук материализовывался, уплотнялся, смешивался с туманом и дымом, с лицами и предметами. Каждая деталь была частью этого странного и отвратного симбиоза.

Из адова этого грохота, из нечеловеческого этого звука, из тумана, дыма и пыли казалось не может выйти ничего человеческого. Все и вся вокруг было мертвым. И из этой мертвости, из могильного этого ужаса вдруг тонкой стрункой зазвучал и лопнул, как от жосткого удара по еблищу человеческий крик:

- Да как же я сделаю-то?! У меня же фрезеровщик мёртвый! Почитай уж три дня как мертвый! С авансу! И не воскреснет никак!

И опять потонул в жутком месиве преисподней, огороженной забором и запечатанной белой, в известке, проходной.

05.10.06 15:27

Портвейн

Волк Хуемщелк:

Семен Педалькин и миортвая бапка

(REQUIEM AETERNAM)

«В своих соображениях я прежде всего стану на эмпирическую точку зрения. Здесь перед нами сейчас же раскрывается тот неоспоримый факт, что, следуя естественному сознанию, человек больше всего на свете боится смерти не только для собственной личности, но и горько оплакивает смерть своих родных; причём несомненно, что он не скорбит эгоистически о своей личной утрате, а горюет о великом несчастии, которое постигло его близких.

Оттого мы и упрекаем в суровости и жестокости тех людей, которые в таком положении не плачут и ничем не обнаруживают печали. Параллельно с этим замечается тот факт, что жажда мести, в своих высших проявлениях, ищет смерти врага, как величайшего из несчастий, которые нам суждены на земле. Мнения изменяются от времени и места; но голос природы всегда и везде остаётся тем же, поэтому он прежде всего заслуживает внимания. И вот этот голос как будто явственно говорит нам, что смерть- великое зло. На языке природы смерть означает уничтожение. И что смерть есть нечто серьёзное, это можно заключить уже из того, что и жизнь, как всякий знает, тоже не шутка.

Должно быть, мы и не стоим ничего лучшего, чем эти две вещи.»

Артур Шопенгауэр «Смерть и её отношение к неразрушимости нашего существа»

INTROITUS

История болезни № 23 516

«Азрапкина Вера Михайловна, 76 лет, пенсионерка, поступила во 2-е хирургическое отделение 19 октября 2004 г. с диагнозом: «Острый гангренозный холецистит, местный перитонит".

В экстренном порядке оперирована- холецистэктомия, дренирование брюшной полости (хирурги Живодёров, Педалькин)

Гладкое послеоперационное течение.

29 октября 2004 г. обход заведующего отделением д.м.н. Глизбурга Л.М.:

«Жалобы на умеренные боли в области операции. Общее состояние удовлетворительное. Гемодинамика… внутренние органы… ест и пьёт с аппетитом. Физиологические отправления в норме. Сняты швы- рана зажила первичным натяжением.

Может быть выписана на амбулаторное лечение.

Подписи:

Зав.отделением………………Глизбург