Золото Партии

Мамаша, медленно и осторожно ступая по лужам крови, пошла по направлению к двери, нежно поглаживая голову своего ребенка-ублюдка, который испускал вокруг себя смертоносные миазмы. Я в ужасе смотрел на эту завораживающую сознание картину. Снова ощутив неприятный озноб, я расправил крылья, с четким намерением свалить наконец из этого гребаного морга. Уже летя к выходу, я еще раз глянул на восставшую из мертвых мамашу со своим уродом, и вдруг заметил, что малыш в разорванной утробе очень напряжен и внимателен, его ноздри со свистом втягивали воздух, а голова вертелась, словно он кого-то искал. Кого-то?! Он искал меня!!! Внезапно из его гнилой пасти вырвался длинный раздвоенный язык, поймал меня на лету, сразу переломав крылья. Обвитый вокруг моего маленького тела язык резко дернулся назад и погрузил меня в издающую невыносимый смрад пасть ублюдка. Вот и вся жизнь… Последнее, что я увидел — это стремительно тускнеющий свет лампочки в коридоре, на выходе из морга.

3.

Севастополь, 5 дней спустя.

«Я бродил по темным и светлым улицам. По заброшенным и жилым домам. Ел холодное и горячее. Трогал мягкое и твердое. Взлетал и нырял, нырял и взлетал. Только я всего этого не чувствовал. Я узнавал о природных свойствах окружающей меня действительности, только со слов других людей, пытающихся изменить свое настоящее. Я думал, что стою на улице, широко раскинув руки, дышу свежим воздухом и чувствую, как ветер обдувает меня, а на самом деле я лежал скрюченный в душном подвале, пуская пузыри в луже собственной блевотины. И с точностью до наоборот, когда я находился в разрушенном грязном вонючем доме, в каждом углу которого нассано и насрано, и невозможно пройти, чтобы не наступить на червей или огромных темных тараканов, мне объясняли, что я сижу на роскошной тенистой мансарде под листьями винограда, пью прохладный совиньон и улыбаюсь, как ребенок, солнцу.

Сначала я не верил своим глазам. Но когда каждый день рассказывают, что у меня нарушено восприятие окружающего мира, я начинаю задумываться, где сон, а где реальность, и существует ли между ними какая-либо разница. Границы стерты, понятия размыты, только время продолжает постоянно двигаться вперед, затягивая меня всё глубже в собственную больную голову. Я стал чувствовать себя некомфортно во всех местах, потому что я точно не могу сказать, что меня окружает, и какие предметы мне нужны.

Я трахаю красивую молодую женщину с идеальной фигурой, роскошными черными волосами, податливую и раскрепощенную. Чуть постанывая, она ласкает меня, а сзади прямо над ухом я слышу, как они возмущаются: «Что ты делаешь, ублюдок? Изверг. Мерзкое животное. Как ты можешь насиловать эту больную полуживую старуху? Эта старая мразота забрызгала своей кровью половину нашей белоснежной мраморной набережной». У меня на секунду темнеет в глазах, и в это мгновение я четко вижу картинку. Подо мной лежит старая беззубая бабка, худая, растрепанная, с открытыми язвами по всему телу. Один из кусков её дряблой морщинистой кожи находится у меня во рту, на груди и животе видны многочисленные укусы и оголенное мясо. Мой член погружен в её пизду, из которой постоянно течет тошнотворная сукровица с желтыми комками гноя. В такт моим движениям её голова бьется затылком о белую мраморную набережную, разбрызгивая кровь в разные стороны. Вокруг ходят пары, одетые во все белое, с белыми зонтами, с маленькими собачками. Многие из них сидят у моря и едят мороженое, политое зеленым сиропом, и все они осуждающе смотрят на меня и качают головами. Детям матери закрывают глаза ладонями» Сон №1

«Картинка сменилась, или наоборот, реальность исчезла, а появилась картинка. Я стоял посреди горящего города, со спущенными штанами, с залупы на покрытую пеплом землю стекала вязкая желеобразная субстанция. Половина домов уже тлела, в других еще бушевало пламя, из окон выбрасывались живые люди, молча и обреченно разбиваясь об горячий асфальт. И все это происходило в абсолютной тишине и холоде.

Я надел штаны, наглухо застегнул куртку, глубже натянул кепку и, засунув руки в карманы, уверенным шагом стал пробираться в еще более-менее целые районы. Пройдя пару кварталов, я остановился.

Дворы были пустыми. И на дороге никого. Даже собаки скрылись — так было холодно и тихо. Оборачиваться назад не хотелось, да и просто было страшно. Я это ощущаю, спрятавшись от внешнего мира. От мертвого мира…» Сон №2

Макс отбросил тетрадку со своими записями в дальний угол подвала и стал собираться. Все пять дней он не выходил на улицу. Но то, что ему снилось, он записывал в эту тетрадь, найденную здесь же, в подвале. Он знал, что город разрушен, и половину, а, может, и больше его жителей просто съедены мерзкими карликами-каннибалами. Ему было очень страшно и безумно хотелось жить, но, кроме воды, в подвале ничего не было, и больше тут он оставаться не мог.