Золото Партии

Когда это случилось, Макс вышел перекусить в обеденный перерыв в кафе «Альбатрос» на площади Лазарева в самом центре Севастополя. И только он успел закурить сигарету, как увидел людей, которые с криками, толкая друг друга в спины, обезумевшие от ужаса и страха, пытались скрыться от преследующий их опасности. То, что открылось взгляду Макса в последующее минуты, заставило его мозг отключиться полностью и следовать только одному инстинкту — инстинкту самосохранения.

За всей этой обезумевшей толпой прыгали, словно саранча, ужасного вида карлики с огромными ртами и торчащими оттуда острыми темными зубами. Их было настолько много, что они заполнили весь проспект. У каждого из них болталась длиннющая пуповина, уходившая куда-то в море. Эти ублюдки набрасывались сзади на убегающих людей, откусывали им головы и выплевали их на залитый темной кровью асфальт. Люди пытались спрятаться в домах, но чудовища прыгали в окна, откуда вскоре начинали доноситься леденящие кровь предсмертные крики. Макс прижался к стене в полном оцепенении, не зная, что ему делать. Одна из оторванных голов, которую выплюнул карлик, ударилась ему прямо в грудь, забрызгав его лицо кровью. Слева от себя Макс обнаружил спуск в подвал, бегом спустился туда, быстро закрыв дверь на мощный замок. Кто-то сразу стал стучаться со стороны улицы и просить, чтобы их пустили. Но страх не позволил Максу открыть дверь. Скоро крики утихли, из-за двери было слышно только тихое хрипение, переходящее иногда в какое-то гортанное улюлюканье, и мерзкое шуршание, словно кто-то тащил кабель по сухой земле.

Сейчас, стоя у закрытой двери подвала, прочитав про себя молитву, Макс отодвинул засов и толкнул дверь. От яркого дневного света ему пришлось прикрыть глаза ладонью. Дверь открылась только наполовину, так как весь спуск в подвал был завален обезглавленными трупами. Жуткая вонь разлагающихся тел ударила ему в нос, пустой желудок вывернуло наизнанку слюной и желчью. Макс начал медленно и осторожно выбираться наружу. На улице было светло, ярко светило солнце, и небо было чистое, голубое, без облачка. Это даже заставило его улыбнуться и буквально на миг забыть об окружающей действительности. Но после того, как Макс выбрался наружу и осмотрелся по сторонам, ему стало настолько страшно, что он с трудом поборол желание бегом вернуться в подвал.

Вся площадь Лазарева была завалена трупами, всё было в крови, и мостовая, и машины, и стены зданий. Находящийся на площади Макдональдс был завален обезглавленными телами детишек. Но еще страшнее было то, что по всем улицам, окутывая деревья, столбы, тянулись пуповины, переплетающиеся и расползающиеся в разные стороны, словно тропические лианы. Пуповины шевелились и дергались в темно-красных лужах и целом ковре из трупов, и было абсолютно непонятно, где их начало, а где конец.

Макс, наступая прямо на трупы, но стараясь не касаться этих живых пуповин, осторожно пересек площадь, забрался в ближайшее разгромленное кафе и утолил свой голод найденной там пищей. Подобрав со стойки пачку сигарет, покрытую бурыми пятнами, Макс закурил. Мысли его путались, сознание отказывалось верить в реальность. Что теперь делать, он не знал.

На улице вдруг резко потемнело, задул сильный ветер, и крупные капли дождя застучали об окровавленную брусчатку. Вниз, по спуску Маяковского, потекла кровавая речка. Засмотревшись на эту страшную картину, Макс не заметил, как наступил на одну из пуповин. Она сразу же дёрнулась, зашевелилась, натянулась и стала мелко вибрировать. Макс собрал в пакет остатки еды, сигареты и уже собрался бежать назад в своё убежище, как вдруг прямо перед ним появилось одно из ужасных существ. Открыв свою огромную пасть, оно моментально бросилось на Макса, растопырив свои огромные мощные руки с острыми когтями. Макс, повинуясь какому-то животному инстинкту, успел схватить с барной стойки большой кухонный нож, прежде чем карлик-уродец обхватил его руками, а его пуповина обвилась вокруг туловища своей жертвы. Уродец, мерзко хихикая, готов был уже откусить голову, когда Макс полоснул ножом по живому отростку. Кровь хлынула ему в лицо, карлик пронзительно завизжал и просто свалился на пол. А пуповина, уже без уродца, продолжая брызгать кровью, еще несколько раз крепко обвила Макса, резко подняла его в воздух и стала стремительно и быстро сокращаться, вытащив его на улицу. В метре над землей она продолжала тянуть его по переулкам, заваленным обезглавленными трупами и покрытых сетью копошащихся, словно длинные черви, пуповин. С невероятной скоростью он пролетал мимо домов, через балки, голова так закружилась, что тошнота подступила к горлу, и его стало рвать желчью пустого желудка прямо на лету. Всё это продолжалось минут пять, не больше. Пуповина резко остановилась, отпустила его, и Макс рухнул на землю. Подняв голову, он осмотрелся. Это был Херсонес. Но это был уже не тот Херсонес, который он привык видеть, и который знает большинство отдыхающих и гостей города.