Золото Партии

Пролежень – страшное дело. Кожа на ее ягодицах уже отслоилась и свисала неопрятными лохмотьями, сочившаяся из-под них жидкость сильно воняла. Я возил ее дважды в день на перевязки в гнойную. Обычно ее обрабатывала Зинаида – степенная женщина, мать двоих детей, тайная бисексуалка. Порой уединяется с сестрой-хозяйкой в кладовой, откуда через некоторое время выходит раскрасневшаяся и хихикающая. Однако сегодня ее подменяет Лара – всеобщая любовница.

Пора, черт бы побрал и Берту Карловну, и ее задницу, и засранца-внука, бросившего бабку помирать в квартире. Старая пизда тоже хороша – лежала круглые сутки на диване, смотрела телевизор, страдая попутно недержанием. Хоть бы ворочалась изредка. Невестка-шалава, небось, забегала через день, кормила с ложки. Ребята из скорой, когда ее привезли, говорили, что обивка дивана сгнила полностью, пружины заржавели, а лохмотья простыни им пришлось отмачивать перекисью уже здесь, в гнойной.

Потом ее положили в однопалатный парламент, так один острослов из ожогового ее обозвал. Там полдесятка маразматичек, забытых родными и близкими разговаривали исключительно о политике. Была там и старуха Мотовилова, которая все восхищалась Ксюшей Собчак, но ее эти полумертвые ведьмы вмиг со свету сжили. Хорошая была старуха, добрая, не то, что тамошняя паханша с ожогом низа живота. Кастрюлю несла, споткнулась, пизду себе обварила. Ребята со скорой говорили, что несло от нее, как в ординаторской после празднования нового года не пахнет. Зато силища в ней немеряная. Разок зав.отделением в голову судно метнула. Вынула из-под жопы и метнула. Прямо с содержимым.

Лара выглянула из ординаторской и махнула рукой. К обработке большой Берты все готово. Пора ее катить в гнойную. Если там эфир завалялся, будет пиздато. Старушке эфиру под нос, ну а мы найдем, чем заняться. В палате стоял тяжелый запах старых немытых тел и лекарств. Задержав дыхание, я перекантовал старуху на каталку. Ах, Лара. Сейчас мы с тобой… Аккуратно прикроем дверь, я откачу под возбуждающее хихиканье Лары каталку в дальний угол и… Сладковатый запах гноя вперемешку запахом говна ударил мне в нос. От мыслей нагло восстал из штанов хуй, и я услышал смех паханши. Она показывала на него пальцем и мерзко хихикала. Бля, во конфуз. Хуйня, сегодня она получит укол с небольшим превышением дозы. Буквально на кубик и ее сердце выдержит. Не люблю, когда надо мной смеются. Очень не люблю.

Ах Лара, пухлая красотка. Мягкие груди, шелковая кожа. Непроизвольно я ускорил шаг. Куда же ты так спешишь, касатик? – подала голос Большая Берта…

Доехали. Лара помогает маневрировать каталкой, держа наготове марлю с эфиром. Закатили, откатили, распаковали старушку проветривать загноившиеся пролежни, Лара профессиональным движением поднесла ей к носу марлю, но тут Большая Берта перехватила ее руку и медленно, глядя Ларе в глаза, сказала: "Не надо меня усыплять эфиром, я вам не буду мешать. Вы что думаете, я не знаю, зачем вы меня усыпляете каждый раз? И не догадываюсь, чем вы занимаетесь? Милочка. Я тоже была медсестрой, и у меня тоже были приключения. Так что я в сторонке полежу, а вы давайте, приступайте к делу."

Услышав такое, я слегка приуныл, но подумал, что так даже интереснее. Лара, подумала тоже самое, и споро присев на колени, стала сосать мне, пальцем теребя себе клитор. Берта улыбалась. Потом Лара облокотилась на подоконник, и я вошел в нее сзади. Кончили мы быстро и тут же услышали аплодисменты и голос: А теперь детишки, если не хотите, чтобы главврач, приятель моего внука, узнал об этом, вам придется и меня взять в игру. Давайте, подходите ближе, сейчас начнем.