Золото, перина и ночная чертовщина

Она прекратит игру, вот и все. Нечего паниковать.

Адриан Хендерсон приподнял ей голову, тронув за подбородок.

– Вот вам мое желание. Я желаю, чтобы вы перестали вести себя как служанка. Разъясню. Это значит – смотреть мне в глаза, называть Адрианом, держаться естественно, а не стоять навытяжку, и разговаривать со мной так, как вы говорите со своими близкими.

– Да, мил…

Пальцы на ее подбородке сжались. Садима осеклась. В глазах ее сверкнуло раздражение.

– Ладно, – сказала она.

Так и быть, сделает вид, будто забыла, что она горничная и разговаривает с лордом. Будет изображать, что они заодно. А насчет имени – достаточно просто никак его не называть.

Лорд Хендерсон поклонился и отступил на шаг. Садима перевела дух.

– Ваш черед: правда или желание? – сказала она.

– Желание.

Опять! Если игра пойдет так и дальше, он никогда не удостоит ее искреннего ответа ни на один вопрос. Ну ладно: она тоже может играть как он.

– Я желаю, чтобы в следующий ход вы выбрали правду, – сказала Садима.

Лорд Хендерсон улыбнулся.

– Договорились. Теперь вы: правда или желание? – спросил он.

– Желание, – решила Садима.

– Я хочу, чтобы вы позволили мне не выбирать правду в мой ход, – сказал лорд Хендерсон.

Тупик. Каждый усвоил правила и сообразил, как их повернуть в свою пользу.

– Остановимся на этом, – сказала Садима.

– Было увлекательно, спасибо. Не хотите ли…

Он не кончил вопроса. И оглянулся, как будто услышал что-то вдали. Лицо его замкнулось.

– Я должен вас оставить.

Он вышел из комнаты. Садима помедлила. Он бросил ее одну. Ей хотелось задержаться на минуту, порыться тихонько, поискать ответы, которых она не добилась от него. Но другое любопытство взяло верх: Садима пошла за ним следом. Бесшумно, словно выслеживала дичь.

Лорд Хендерсон спустился на нижний этаж. Здесь Садима и сама уловила шум, который, вероятно, его встревожил. Однако услышать его с чердака было невозможно.

Лорд Хендерсон бросился на веранду. Садима заглянула в оставленную им щелку. Одна из створок больших стеклянных дверей, ведущих в парк, была распахнута, и в нее хлестал дождь. Ветер врывался внутрь, рыча с поразительной силой. Казалось, дверной проем – это пасть, изрыгающая гнев. Дворецкий тщетно налегал на створку. Лорд Хендерсон бросился ему на подмогу. Вдвоем им удалось закрыть дверь.

Садима улизнула. Она пересекла холл и выбежала в парк через другую дверь. Снаружи вяло сыпалась морось. Ветра не было вовсе.

В окно она заметила лорда Хендерсона: он стоял один на летней веранде. И тихонько гладил дверную раму, будто успокаивал ее.

«А вдруг лорд – это просто роль?» – неожиданно подумала Садима. И стала повторять про себя: «Лорд – роль», – пока не заметила, что фраза замкнулась кольцом и в обе стороны читается одинаково. Не значит ли это, что она угадала правильно?

У стен есть уши

В полдень столовая была вновь пуста. По тому, как дворецкий ставил на стол один, а не два бокала, Садима догадалась, что он доволен.

Ее же отсутствие лорда ничуть не озаботило. Она думала не о лорде, а о его замке. Дворецкий, полагавший себя знатоком юных семнадцатилетних девиц, ни за что бы об этом не догадался.

Он смотрел, как Садима спешно доедает обед, как она выбежала из столовой, и воображал, что девушка ищет уединения, чтобы справиться с обидой или обдумать новые уловки для соблазнения лорда Хендерсона. А Садима тем временем встала, подбоченясь, посреди главного холла и принялась всматриваться, вслушиваться, внюхиваться, всем своим существом силясь понять.

Садима умела читать по лицам господ, угадывать усталость и раздражение даже под слоем белил и вежливой улыбкой. Теперь с такой же пристальностью она вглядывалась в замок.

Ей показалось, что он рассержен. Конечно, глупая мысль. Но Садима решила на время отложить ум в сторонку. И страхи тоже. Она двинулась навстречу сквозняку, чтобы выйти к источнику сочащегося сквозь стены гневного рычания, которое она улавливала.

Ноги привели ее в комнату над спальней, куда она впервые пришла с Мэй, думая отыскать тайный люк в полу. У порога сидела кошка. Как будто ждала ее. Садима постаралась не показать, что ей не по себе. Она протянула к кошке руку. Но та, вместо того чтобы вытянуть морду и обнюхать ее или отпрянуть, с бесконечным презрением посмотрела ей прямо в глаза. Садима с раздражением убрала руку и вошла в комнату. Она осмотрела стулья, консоль, секретер – чистые, аккуратно расставленные и натертые воском, никогда никому не служившие. Кошка следила за каждым ее движением. Садима подошла к камину, на котором стояло позолоченное яйцо в оправе с драгоценными камнями. Она уже видела такие яйца и знала, что они открываются. Подобные бессмысленные, но дорогие безделушки обожали ее хозяйки.

Что-то подсказало Садиме обернуться. На прежнем месте кошки не было. Она сидела совсем рядом, на секретере, присогнув задние лапы и готовясь прыгнуть.

Не сводя с нее глаз, Садима потянулась к шкатулке-яйцу. Кошка подобралась, будто решив наброситься прежде, чем она ее откроет. Садима молниеносно схватила шкатулку и отбежала. Кошка угрожающе зарычала.