Золото плавней

Славэн вэчир, дывэн вэчир, та рано-рано,
Славэн вэчир, дывэн вэчир, та ранэсэнько.
Нэ так славэн, як изряжен, та рано-рано,
Нэ так славэн, як изряжен, та ранэсэнько.
А тры стины камьяныйи, та рано-рано,
А чэтвэрта золотая, та ранэсэнько.
А на тий стини макивочка, та рано-рано,
На макивочки ластивочка, та ранэсэнько.
А вона ж там, та гниздэчко вье, та рано-рано,

А вона ж там гниздэчко вье, та ранэсэнько.

Та с черного, черного шовку, та рано-рано,
Та с билого, билого льонку, та ранэсэнько,
Та вывыла диток однолиток, та рано-рано,
Та вывыла диток-однолиток, та ранэсэнько.
Шо пэрвэ дитятко – молодый Микола, та рано-рано,
А другэ дитятко – молода Марфичка, та ранэсэнько.

После венчания невеста ехала в повозке с близкими своими приятельницами; позади нее сидела сваха. Во время поезда сваха закрывала молодую полотенцем, чтобы нечистый глаз не испортил ее. За повозкой ехал Микола с Василем и друзьями. Свадебный поезд направлялся к куреню Федора Кузьмича Коваля. По причине вполне понятной он не смог быть в церкви. Сам он и близкие родственники Марфы поздравили молодых, пожелав их союзу многая и благая лета. Тем, кто поздравлял молодых, подносили спиртное и испеченные накануне шишки – небольшие булочки.

Далее уже вся процессия двинулась к куреню станичного атамана Билого, где и должно было пройти все торжество.

На пороге хаты жениха новобрачных встречали Иван Михайлович с Натальей Акифеевной. Молодые, стоя на расстеленном рушнике, как символе нового светлого пути, трижды осенили себя крестным знамением перед иконой, которую держала Наталья Акинфеевна, поцеловали ее, а затем хлеб, который, как глава и добытчик семьи, держал Иван Михайлович.

Пекли каравай женщины – родственницы Натальи Акинфеевны. А поставить в печь, следуя традиции, пригласили самого кудрявого парубка в станице – так молодым по традиции предрекалась кучерявая, то есть обеспеченная, жизнь. К процессу закваски теста не допускались женщины «нечистые» (в критические дни), а также вдовы (считалось, что такие приманивают болезни и смерть). По виду каравая судили о моральном облике невесты. Если он треснул, получился кривой – значит, она не девственница, свадьба могла и расстроиться. Но с этим караваем все было в порядке, и вышел он красивым и румяным, украшенный фигурками из теста в виде птичек, конфетами, ягодами и веточками калины.

Молодые приняли благословение родителей Миколы с иконами, хлебом и солью. Марфа и Микола отломали по кусочку, обмакнули в соль и съели каждый свой, чтобы не солить друг другу в совместной жизни.

После вместе разломали хлеб пополам, определяя, кто в семье будет главным. Больший ломоть остался в руках Миколы. Хлеб поделили на кусочки и раздали гостям.

– Чем больше людей приобщится к трапезе, тем счастливее будет семья, – крикнула Аксинья Шелест.

Наталья Акинфеевна, беря поочередно миски с содержимым, осыпала молодых хмелем, серебряными монетами, конфетами, орехами, желая изобилия и счастья.

Марфа с Миколой вошли в хату так, чтобы не наступить на порог, дабы не потерять суженого, и стали на расстеленную на полу овчинную шубу, которую разостлали шерстью вверх. Хмель и овчинная шуба являлись символом довольства и зажиточности.

Закончив все необходимые обряды, Марфа и Микола в сопровождении родителей и близких вновь вышли во двор. Пора было садиться за стол. День был воскресный, так как на Кубани по традиции предков свадьбы праздновали два дня, начиная с воскресенья и заканчивая понедельником. Празднование в субботу не дозволялось и считалось несчастьем для семейной жизни.

Микола и Марфа остановились посреди двора. Василь Рудь с Аксиньей Шелест поднесли им венок, сплетенный из ромашек, как символ любви и верности.

Затем Марфа и Микола прошли к столу, а гости осыпали их дождем из крупы (символ семейного благополучия), орехами (крепкое здоровье), лепестками цветов (рождение детей), монетами (достаток).

Иван Михайлович своим зычным голосом пригласил всех за стол, и веселье началось. Поздравления новобрачных, одаривание их подарками продолжалось долго.

Во время даров каждый из поздравлявших просил подсластить спиртное сладким поцелуем. Марфе и Миколе, чтобы уважить всех поздравлявших, приходилось часто вставать и вновь садиться, пока это им не надоело, и до конца подношения подарков они уже не садились.