Золото плавней

Самый старший из пастухов и, судя по всему, главный, достал из походной саквы глиняную кисаю. Наполнил ее шурпой и поверх положил кусок баранины на ребре. Протянув кисаю, он вновь слегка склонил голову. «От всего сердца. Ешь, уважаемый», – читалось в его взгляде. Василь посмотрел на других пастухов. Второй тоже улыбался открытой улыбкой. Третий же ворочал желваками, сжимая зубы. Он внимательно посмотрел на кинжал Василя, притороченный к кавказскому поясу. Рудь заметил это и, сев на гладыш, принял кисаю из рук пастуха, приложив руку к груди и поклонившись в ответ. Шурпа была жирной, горячей, ароматной. Чтобы не обидеть хозяев, казак прочитал молитву про себя и принялся поглощать содержимое миски. Обжигаясь горячей шурпой и запихивая в себя кусок баранины, Василь торопился. Нужно было спешить к коневодам. Да и этот молодой пастух странно себя вел по отношению к нему. Посматривая временами на горцев, казак поглощал еду. Старики улыбались ему в ответ, кроме того, что помоложе. Василь невольно встретился с ним взглядом. Горец, словно читая мысли казака, вновь посмотрел на кинжал приказного. Рудь заметил, как вспышка ненависти блеснула в черных глазах горца.

«Ээээ. А ты, видимо, не совсем пастух. Да и кинжал тебе этот, судя по всему, знаком», – подумал молодой казак, пристально глядя на смотревшего на него горца. Оружие это Василь снял с зарубленного им в ауле черкеса. И кинжал был знатный! Лаконичный и одновременно богатый по своему оформлению, он был ручной работы и выполнен из дамасской стали. Лезвие украшали тематические восточные узоры, а ножны были еще и с изображением всадника на коне и кабошоны нефрита. Рукоять кинжала выполнена из латуни с нефритовыми вставками.

В черкесе, сидевшем напротив Василя, закипала ненависть. Белки глаз нервно двигались, желваки перекатывались от злобы. Он что-то резко сказал, пытаясь встать, но был остановлен таким же резким окриком старшего по возрасту пастуха. Рудь знал, что по законам гостеприимства, пока он находится здесь, его тронуть никто не посмеет. Старший пастух – салмач – улыбнулся приказному, помахивая открытой ладонью. Мол, все спокойно. Ничего не случится.

Василь был не из робкого десятка, но не хотелось ему омрачать гостеприимство стычкой с горцем. Закончив с трапезой, он встал, склонил голову и, приложив руку к груди, произнес как можно мягче:

– Рахмат. Сау бул.

В ответ салмач также наклонил голову и, приложив руку к груди, сказал:

– Сау бул.

Другой пастух последовал примеру старшего товарища. Третий же вновь порывался встать, но снова был остановлен резким окриком салмача.

Казак, попрощавшись с товарчиями, не оборачиваясь, чтобы не возбуждать лишний раз гнев черкеса, направился к конечной цели своего похода.

До скалы, отделявшей перевал от склона, за которой укрывались коневоды с конями, оставалось саженей сто, не больше, как Рудь услышал стук шагов и звук перекатывающихся камней. Казак покривился, понимая очевидное.

В следующий момент мимо него, разрезая воздух противным свистом, пронеслась пуля и, глухо стукнув о скалу, упала среди камней. Не дожидаясь следующего выстрела, Василь нагнулся вправо, вытащил из ичиги нож и, разворачивая корпус, с силой метнул его в догнавшего его горца. Тот, видимо, не ожидая такой прыти от казака, опешил, застыв на мгновение, но все же успел увернуться от несущего смерть карбижа. Нож вошел черкесу в правую руку. Горец выронил пистолет. Потянулся было за кинжалом левой рукой, но в тот же момент казачья шашка, со свистом разрубая воздух, с силой опустилась на плечо джигита. С хрустом разрезая ткани и кости, шашка завязла, дойдя до грудины. Хватая беспорядочно ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег, черкес в предсмертной агонии ворочал белками выпученных глаз. Из страшной раны вытекала кровь, заливая бешмет и шальвары. Глаза горца уставились на казака, зрачки округлились – в них затухал свет, и душа мусульманская, оторвавшись от тела, полетела к гуриям. Бренное тело упало к ногам Василя и задергалось в конвульсиях, выплескивая остатки крови на камни.

Василь стоял, словно каменный. Он и сам еще не осознавал до конца, как ему удалось так быстро справиться с противником. Оцепенение прошло, и сознание вновь вернулось к нему.

– Господи, прости мою душу грешную, – прошептал Василь, с трудом вытаскивая клинок из безжизненного тела черкеса. – Ну, чего тебе не сиделось. Сейчас бы ел дальше свою баранину и был бы счастлив.

Взяв черкесса за ноги, Василь оттащил тело за камни. Отер шашку о полы черкески, собрал заработанные в честном бою трофеи – снял кинжал с пояса горца, подобрал, лежавший в двух шагах на земле пистолет. Осмотрелся. Нет ли еще какой опасности. Все было тихо.

Василь постоял еще несколько минут и направился к перевалу.

Глава 22 Станица Мартановская

22.1

Коневодам был дан приказ ждать посыльного. Костров не разводить и смотреть в оба.

Приказ казаки исполняли ревностно. Кони были под приглядом: накормлены, ухожены.