Золото Плевны. Золото Сербии

– Ангел-хранитель ваш где? На правом плече. – Тут он понял, и язык прикусил. Разговоры о бесах Горазд от страха заводит. Боится он ночью в воду лезть. Заранее себе оправданье ищет. Придется оставить, а то правда еще утопнет. Разговор лучше на святых перевести. Укрепить нужно воина. Мало ли кто чего боится. Главное – в нужный момент себя пересилить. А бес, он тоже у каждого свой, за левым плечом ждет и нашептывает. Когда праведные дела творим, бес, чтоб кошка у него в глотке сдохла, меньше становится, а когда беззакония себе позволяем, он крепчает. Когти свои глубже вонзает, и сопротивляться ему труднее становится.

– Зачем Бог Всемогущий позволяет чертям и бесам над рабами своими издеваться?

– Разве это Бог позволяет, это человек себе позволяет от заповедей Божьих отойти. Разве Господь многого требует? Вон Сашко по ночам к Фиалке бегал? – Сашко вскинулся, покраснел. – А ты думал, никто не видит. От братов, может, и скрыл, от Бога не скроешься.

– Она же вдова.

– За себя она сама ответит. Как ты, невенчанный, мог ложе с ней делить?! Молись, проси прощения, если более не будешь повторять, простит тебе Господь, а повторишь – бесы утащат.

– Если к девкам – пусть тащат! Не жалко! Я без девок – пропаду! Они же слаще меда!

– Окстись, Сашко. Ну как так можно?!

– Да ладно, Микола. Файная девка была. Одно имя чего стоит – Фиалка. Цветок пахучий! – заступился Гриц.

– Какая девка – баба.

– По годам-то девка. Месяц всего замужем была. Мужа ее турки забили. Упокой Господи души их грешные.

– Погодь, Микола, Фиалка от клятвы была свободна, и Сашко ни с кем не связан, – не унимался Гриц, и непонятно было, чего добивается – то гонял Сашко за этих вдов, то вроде как защищает.

– Ну так и женился бы, так по-людски и по-божески было бы, и живой, может, осталась бы.

Сашко отвернулся, сдвигая папаху на глаза. Решил соловья послушать.

– Кто же ее и за что?

Димитрий, устраиваясь поудобнее, лениво изрек:

– Бандиты хорватские, они глаза выкалывают, завели такую привычку.

– Или те, кто это знает и на хорватов свалить хотели.

«Стоп, откуда он знает, что Фиалку зрения лишили? – Микола напрягся. – Из нас никто не рассказывал, да и вообще про тайную зазнобу Сашка разговоров не было. Не одобряли, но и не обсуждали».

– Горазд, а ты что о Фиалке думаешь?

– Я Фиалок не знаю, но девок красивых у нас – как грязи, хочешь – вдовую, а можно и нетронутую. Вернемся, хочешь, Сашко, мы все сватами пойдем. Женишься, Сашко?

– Не, – Сашко задумчиво покрутил ус, – молодой я еще. У меня планы на жизнь!

– Вот скаженный! Планы у него! – Грицко опять деланно замахнулся, а Сашко понуро затылок подставил – бей, мол, не привыкать. На этот раз обошлось.

– Гляньте, хлопцы, – позвал всех Димитр.

Над островом переливалась радуга. Пластуны и сербы заулыбались. Все знают – радуга к добру, а на божий праздник – не примета, а знак. Все задуманное получится!

– Гамаюн, – подозвал атаман самого опытного пластуна. Лет ему было под сорок. Широк в плечах, но сухопар. Лицом и всей фигурой похож был на кинжал-карбриж. Среди сербов не выделялся ни ростом, ни чертами лица.

– Глянь, куда конец радуги упирается.

– В камыши.

– Без глаз мы на том берегу…

– Та понял, атаман. Нужно в камышах обосноваться.

– Не околеешь?

– Не впервой.

– Баклажку возьмешь полную, еды на пару дней. Пойдешь с Сашком. Его – течение и глубины, тебе сразу на другой берег. Численность гарнизона, режим. С какой стороны взять их можно. Выяснишь за день – возвращайся, нет – еще сутки посиди. Мы с Грицом от острова до моря пощупаем.

– Все высмотрю, будьте покойны. Пойду пока осмотрюсь, откуда лучше заходить и куда путь держать. Стемнеет, по звездам привяжусь.

– Горазд, возьми ружье, прогуляемся в сторону моря.

Пригнувшись ниже линии кустарников, дошли до развилки. Прямо к морю вела лишенная растительности гряда, влево в густо поросшую гору вела звериная тропа, еле заметная среди тонких деревьев и кустов лавра. Кто-то на водопой все-таки ходит, а значит, и пластун пройдет. Вот и засохший в глине след поросячьего копыта. Замечательно! Свежатиной все с удовольствием полакомятся. На крутом участке подъема у Горазда, первого взбирающегося по тропе, соскользнула нога. Серб поехал вниз, набирая скорость. Билому деваться было некуда, и как он ни упирался, рослый, широкий в кости Горазд его снес, и с пяток метров они скользили вниз, судорожно хватаясь за кусты и больно ударяясь о выступающие камни. Пока Горазд слезал с сотника, он перевернулся на спину. Озеро, остров и укрепление были как на ладони.

– Замри. Давай осторожно под кусты. Ничего не могу понять. Смотри на форт, вроде человек над крышей. Чего он, в воздухе висит?

В четыре глаза пытались рассмотреть.