Золото Роммеля

Среднего роста, худощавый, с узкоскулым прыщеватым лицом, Денхоф не принадлежал к тем людям, которые способны производить впечатление своей пышущей здоровьем фигурой и вообще своей внешностью. Зато никому и в голову не могло прийти, что в свое время этот человек служил начальником штабного отдела абвера, а затем возглавлял особую следственную группу Главного управления имперской безопасности, специализировавшуюся по особым методам допросов, где за жестокость и безжалостность свою приобрел кличку «СС-инквизитор», ставшую впоследствии его агентурным псевдонимом. Зато вряд ли кому-либо из непосвященных в биографию Денхофа придет в голову заподозрить в нем кадрового разведчика, штурмбаннфюрера СС, да к тому же обер-палача СД.

– Флаг может свидетельствовать всего лишь о государственной принадлежности яхты, если только он вообще способен о чем-либо свидетельствовать.

– Наша разведка выяснит, – заверил владельца «Пристанища» старый служака Денхоф.

– Забыли уточнить, что выяснит сегодня же.

– Уже выясняет. Мои люди еще не давали повода сомневаться в своем профессионализме и своей прилежности.

«Они в самом деле стараются. Еще бы: при том, почти животном, страхе перед “СС-инквизитором!”, – мысленно парировал барон фон Шварц, – который они постоянно испытывают».

Но что касается профессионализма людей, составлявших разведгруппу Денхофа, то в этом «смотритель пристанища», или просто Смотритель, как называл фон Шварца между собой обслуживающий персонал туркомплекса, усомниться не смел. Формально разведгруппа СС-инквизитора состояла всего из троих бывших эсэсовцев, которые теперь числились охранниками «Пристанища». Но каждый из этих бойцов вел пятерых-шестерых агентов, которые имелись в двух поселках и в ближайшем городке и благодаря которым штурмбаннфюрер Денхоф получал сведения из полиции, мэрии, порта, рыбацкой артели…

– Считаете, что они намерены остановиться в «Пристанище»?

– Под видом рыбака-говоруна я подослал к ним лучшего своего «дипломата».

– Лучшего из своих «варваров», – молнией передернула губы Шварца короткая резкая ухмылка.

Они оба понимали, что речь идет о местном громиле Антонио Сорби по прозвищу Варвар, потомственном контрабандисте, обладающем звериной силой и такой же звериной лютостью. Однако в поведении его наблюдалась одна странная особенность: прежде чем, взорвавшись, оторвать человека от земли и швырнуть о стену, столб или ближайшее дерево; или, прежде чем выхватить несчастного из-за стола и на весу задушить, он по часу – до заискивания, до самоунижения – мог уговаривать свою будущую жертву. Причем по любому поводу, во имя любой, самой мизерной, уступки.

– Именно Варвар и попытается ненавязчиво убедить этих людей, что намного спокойнее и престижнее остановиться в «Пристанище паломника», пребывающем под патронатом самого папы и имеющим надежную охрану, нежели в этом ветхом клоповнике, именуемом «Горной звездой».

– На этом побережье всякий уважающий себя проходимец должен оставлять деньги в нашем «Пристанище», а не сорить ими в «Горной звезде» или в каком-то там «Уставшем путнике», – признал его правоту Смотритель.

– Что касается ближайшей к нам «Горной звезды», господин барон, то я давно предлагал…

– Отставить! – резко отреагировал фон Шварц. Никогда не служивший в армии барон убедился, что с бывшими военными лучше всего общаться с помощью команд и приказного тона. – Да, «Уставшего путника» и «Горную звезду» давно можно было стереть с лица земли, но тогда всем стало бы ясно, чьих рук это дело, а значит, нами вплотную заинтересовались бы и полиция, и служба безопасности Франции. Да так заинтересовались, что и покровительство Святого престола не помогло бы.

– Давно говорю, что надо возглавить движение корсиканских сепаратистов и вывести этот благословенный остров из-под юрисдикции лягушатников, – мрачно пробубнил штурмбаннфюрер. – Не понимаю, почему Скорцени тянет с этим.

– Очевидно, по той же причине, по которой с отделением острова от Франции тянул некий великий корсиканец, именуемый Наполеоном, – неспешно обшаривал владелец «Пристанища» окрестное прибрежье окулярами мощного бинокля, без которого на Сигнальном Холме он появлялся крайне редко.

– Да плевать на этого умственного коротышку Наполеона. Я говорю о… Скорцени.

– А пока что, – спокойно возвращался фон Шварц к тому, с чего начинался разговор, – местные полиция и служба безопасности вообще предпочитают закрывать глаза на наше существование. К тому же в связи с любым серьезным происшествием власти могут подозревать владельцев и просто обитателей сразу трех постоялых дворов, трех «пристанищ», что уже облегчает нашу участь.

– В этом вы правы, барон, зачастую эти постоялые дворы подпадают под более глубокое подозрение, нежели мы.

– Нет, штурмбаннфюрер Денхоф, мы не будем ни жечь эти богадельни отельного бизнеса, ни высаживать их в воздух.

– Как прикажете, барон. Только поэтому я и сдерживаю своих «инквизиторов».