Золото Севера

— Но она в долгу не остается. — Степан Донатыч заколебался: говорить иди не говорить? — Если в дождливую погоду выпью (есть у меня такая слабость при слякоти), Кочева меня называет Стаканом Денатуратычем.

Снова помолчав, сказал:

— Удивительно.

— О чем вы?

— О ней же, Кочевой. Все знает — это раз. Не обижается — это два. — Еще пауза. — А на золото все-таки вывела меня она. Понимаете, не я вышел, а она вывела.

В ПЛЕНУ У ПОЛОВОДЬЯ

Мы переживали тревожные дни: Кочева и Владик не возвратились из маршрута. Ушли на четыре дня, но уже минула неделя, а они не появлялись. Погода была отвратительной: с неба лило как из ведра, а если дождь утихал, поднимался сильный ветер. Мы лазили на ближнюю сопку, стреляли, всматривались до боли в глазах в густую завесу дождя. Ночью дежурили по очереди, зажигали под навесом костер, напряженно ловили таежные шорохи. Наконец Степан и Слава не вытерпели: «Пойдем на поиски». Взяли ружье, компас и все, что необходимо, и уже готовы были идти, как вдруг раздался из-за реки с того берега, окутанного туманом, чей-то крик.

— А-а-а-а-а-а!..

Крик повторился. Степан бросился к резиновой лодке (она была наготове).

Степан уплыл, а мы ждали на берегу молча, не шелохнувшись.

…Сейчас, когда эта история уже позади, можно рассказать обо всем по порядку, с самого начала.

…Кочевой и Владику надо было пересечь вброд правый приток Омолона, болотистую долину, пройти около двадцати километров по левому водоразделу и столько же на обратном пути по правому.

Взяли на пять дней продуктов, палатку, два спальных мешка, котелок, ложки.

Со второго дня зарядил дождь. Работать можно было только в редкие перерывы.

Водораздел миновали лишь на шестые сутки. Маршрут опасно затягивался, продукты кончились — остались только сухое молоко, яичный порошок и немного сахару. Как назло, не попадалась дичь.

Когда сделали поворот и спустились к реке, не узнали ее: горная речка вышла из берегов, залила широкий распадок. Ручьи, которые раньше вброд перебегали кедровки, стали речками. О продолжении маршрута не могло быть и речи. А тут еще отсырели спички: запасной коробок, покрытый парафином, помялся, и в него проникла вода. Нет и не будет огня! Прощай всякая надежда отогреться, подсушиться, вскипятить чай… Надо немедленно возвращаться в лагерь. Присели под лиственницу передохнуть.

— Проклятье! — злилась Кочева, озирая безбрежный разлив. — Владик, открой банку с сухим молоком.

Ираида разбавила сухое молоко мутной водой, высыпала последние крохи сахарного песку. Сделала глоток и вся передернулась — холод так и пронизал ее. И хотя очень хотелось есть, она больше не притронулась к банке.

Владик допил молоко.

Дождь все лил. Ниточки не было сухой на теле, намокли рюкзаки, пудовыми стали спальные мешки.

И все же нужно идти. Сейчас же. Без остановок.

Поднялись и медленно двинулись дальше. У Ираиды едва хватало сил переставлять ноги. В сапогах уже давно полно воды, брюки намокли и тянут вниз, словно к ним подвесили груз. Отожмешь их — на несколько минут станет легче.

Подул сильный северный ветер, и с неба вперемешку с дождем повалил снег.

Владик остановился и опустил на землю рюкзак с образцами.

— Проклятые камни! С ними далеко не потопаешь по болотам. Знаете что: сидите здесь, а я доберусь до лагеря напрямик, приведу сюда подмогу.

Кочева беспомощно опустилась на мокрую кочку.

— Ладно, буду сидеть вон под той листвягой.

Владик давно понял, что из-за половодья путь в лагерь отрезан, нужно идти в обход, а это еще суток трое, если не больше; с грузом образцов быстро не пойдешь, да кроме того, Кочева ушибла ногу и шла медленно.

По его расчетам, к вечеру должен показаться лагерь, но палаток не было. Река и ее рукава петляли и петляли, все больше затрудняя путь. Наутро в тумане вырисовалась большая сопка. «За нею», — подумал коллектор. Но он снова ошибся, перед сопкой река вилась двумя изгибами, а не одним, как ему казалось, и до лагеря было втрое дальше, чем думалось.

На берегу Владик разделся, придавил камнем сапоги и одежду («потом заберу») и в одних трусах поплыл. Бурный, пенящийся поток подхватил его и понес. Руки с трудом выгребали к противоположному берегу. Он схватился за ветки затопленного дерева и выбрался из воды. Но здесь не увидел ожидаемых палаток. Дождь прекратился, появились комары. Владик, как обезумевший, бросился бежать. Крапива жгла босые ноги, тело раздирал шиповник, лицо и руки распухли от комариных укусов.

Добежав до второй речной дуги, увидел палатки, но плыть дальше уже не мог. Он закричал. В ответ — молчание. Закричал еще раз. И наконец услышал громкое «ау»: на резиновой лодке плыл Степан.

Навстречу Кочевой отправились трое: Степан, Владик и Юра.