Золото Севера

Дотерпел до зарплаты и в тот же день покинул автоколонну. Где-то бродил, где-то временно работал. Через два года снова очутился у геологов. «Если за два года меня не взяли — значит, Абаев не подал на меня в суд. Да и самого Абаева, может, уже нету на свете», — думал он.

Но Абаев был жив-здоров. Более того, Жора столкнулся с геологом сразу же, как только переступил порог управления. Не растерялся и с ходу спросил:

— Возьмешь в партию?

— Баловаться не будешь?

— Нет.

— Тогда возьму.

Действительно, Рыло работал без особенных срывов.

Однажды Салат Михайлович и Жора сидели после ужина у костра. Жора молча курил трубку, набив ее какой-то своей смесью жесточайшей крепости. Потом обратился к Абаеву:

— Начальник, как это ты можешь жить без курева?

— Как видишь — живу. На свете можно жить без такого добра.

— Начальник, а что ты не заявил на меня прокурору, после того как я с топором кинулся?

Вместо ответа Абаев сказал:

— Вот я смог не заявить, а неужели ты не можешь человеком стать? Слабый ты, что ли?

Рыло откашлялся. И не ответил. Только сказал:

— Слышь, начальник, после того как я от тебя убежал, у меня темных дел не было: моя библиография чистая. Я в автоколонне работал.

Вновь спросил:

— Почему ты такой смелый? Заколдованный?

Абаев рассмеялся.

— Заколдованный. Когда я еще пацаном был и пас овец, то ночью спал в горах, закутавшись в дырявую отцовскую шубу. А через меня, случалось, перепрыгивали волки. Вот с тех пор я и заколдован.

Они еще не раз разговаривали. О многом. То Абаев начинал разговор, то Жора. Полевой сезон подходил к концу. Абаев не мог сказать с уверенностью что Жора переменился.

Партия обнаружила золото, нужно было доставить его на базу. Оттуда самолет увезет драгоценный металл в управление. Пошли двое: Абаев и Рыло. Геолог нес золото и карабин, рабочий — рюкзак с продуктами.

До базы путь не очень далекий, Абаев рассчитывал пройти за день, в крайнем случае — за два. Погода испортилась, пошел дождь, потом лег густой туман. Исчезли ориентиры, которые приметил раньше Абаев. Салат Михайлович все же решил продолжать путь, хотя это и рискованно. Теперь вся надежда — на компас.

Абаев привычно поднес компас к глазам, но тут же вспомнил: за спиной карабин — значит, компас не будет работать. Нужно отдать карабин. Секунду Абаев размышлял. Промелькнуло: «Может убить, ведь у меня золото». Снял карабин и отдал его Жоре.

Тот отошел в сторонку и держал карабин смешно: на согнутых руках, как младенца. (Это Абаев припомнил лотом, а в те минуты ему было не до того.)

Сверился с компасом.

— Надо двигаться вон на ту сопку.

Компас понадобился еще не один раз, и не один раз карабин был в руках Жоры.

Шли весь, день, всю ночь. Базу увидели лишь к рассвету. За золотом на базу должен был прилететь самолет. Однако он почему-то не прибыл. На следующий день из-за ближней, «чубастой» от густого стланика сопки вынырнула двукрылая «аннушка». Все обрадовались, но через несколько секунд радость сменилась разочарованием: это другой самолет, случайный, летевший куда-то по своим делам. Он по традиции покачал крыльями и скрылся.

Абаев успел разглядеть номер и по нему определил: «аннушку» вел Иван Агеев.

— Эх, догадался бы да сел! — с досадой воскликнул Абаев и даже ударил кулаком по колену. Вечером в воздухе снова показался Агеев. Салат Михайлович понял: у Ивана тут какое-то задание, и весьма вероятно, что он появится еще раз. Агеев — старый и верный друг геологов, не раз выручавший в трудные минуты.

Надо что-то придумать, чтобы Агеев приземлился. Речная коса ровная, плотная. Правде, коротковата, но ведь Иван и не на таких ухитрялся садиться.

И Абаев придумал.

Приготовил простыню и палки, чтобы выложить их на белом.

Стали ждать. Наконец — стрекот мотора!

Абаев скомандовал:

— Тащи простыню и палки!

Мгновенно расправлена простыня и на ней выложено: «Сол», Мягкий знак сделать не успели — не до того было.

«Аннушка» покачала крыльями: «Понятно».

Вечером была сброшена соль. Утром — очередной рейс Агеева, и снова на земле короткое слово: «Соль». Теперь даже мягкий знак получился.

Соль сброшена второй раз.

На третий день, едва заслышали «аннушку», уже готово было из палок: «Соль».

Тут произошло то, на что рассчитывал. Абаев: Иван разозлился и… посадил самолет.

Спрыгнул на гальку и вместо приветствия крикнул:

— Что вы, дьяволы, соль черпаками жрете? Или продаете ее медведям?

Салат Михайлович ухмылялся: «Иван долго не сердится». Абаев знал характер летчика: если заметит, что в тайге творится что-то непонятное, — разозлится и посадит самолет где угодно: «Надо же узнать, в чем дело!»

— Не бушуй, Иван, — сказал Салат Михайлович. — Причина важная: нужно срочно отправить, золото в управление.

— Опять наковыряли?

— Опять.

— Молодцы. Ну, шут с вами, давайте ваш золотой запасец.

Летчик уже улыбался. Иван Агеев был в сущности добр и если сердился, то лишь на какую-то минутку.

Образцы золота отправлены по назначению. Теперь можно возвращаться в партию. По дороге Жора сказал Абаеву: