Золото собирается крупицами

Десятник приложил руку к воображаемому козырьку и, повернувшись кругом, быстрым военным шагом вышел из комнаты.

Накышев посмотрел на Сабитова, на жалкое его красное, испуганное лицо. «Боится, – удовлетворенно подумал он, – а как же? У меня ведь кулак железный, захочу – и он у меня из главных-то инженеров в конюхи пойдет, а то просто станет навоз со двора убирать! Ничего, зато с такими работать хорошо, только свистни – а он уж тут, хвостом виляет!»

– Садись-ка поближе, – спокойно сказал он. – Ты пока под моим началом работаешь, за помни – старатели сколько бы ни мыли, а золото ихнее все равно к нам в карман ляжет, все дело только в том, сколько ляжет, поэтому нам и шах та фишеровская понадобилась, понял? Если там столько золота, сколько проба показала, то считай, что карманы у нас набиты! А эти губошлепы, что там, возле Юргашты, собрались, мы их всех к ногтю прижмем, не беспокойся! Они ж как мухи – на сладкое летят! Стало быть, пообещать надо, что плату за работу в этой шахте увеличим, да в придачу – большой задаток, понял?!

Сабитов кивал головой.

В дверь робко постучали, и в комнату снова зашел десятник. Круглое лицо его было озабоченно.

– Ну что? – сердито спросил Накышев,

– Урядник сейчас придет, а вот тут еще одно дело… Есть Нигматулла такой, сын Хажигали, – и сын, и отец, вся семья – воры, как говорится, вор на воре сидит и вором погоняет!..

– Ну что ты резину тянешь, выкладывай сразу суть дела! – раздраженно сморщился управляющий.

– Так точно, Гарей Шайбекович! Так вот он у детей золото за бесценок скупает! Стало быть, поперек нашей дороги стоит…

– Ерунда! Какое там золото – мелочь сущая, – негромко проворчал Накышев. – Так вот я тебе и говорю, главный инженер, большой задаток вперед и все такое прочее… Он повернулся к десятнику:

– А ты пока иди, я сам в этом деле разберусь!.. Будет нам этот ворюга мешать – мы его быстро уберем…

6

«Смотри-ка, – думал Хисматулла, шагая с лопатой по берегу Юргашты, – еще вчера, кажется, акман-токман [14] опять собирался, вроде бы даже снежок пошел, а нынче-то благодать! Расплакалась наконец Юргашты после зимнего горя…»

Навстречу ему то и дело попадались старатели с веселыми, радостными лицами, они здоровались, щурясь от солнца, улыбались, и Хисматулла сам не мог не улыбнуться в ответ, потому что было уже ясно, что весна пришла окончательно, со всей щедростью своего света и тепла. И скоро будет вокруг шумно от свежей зелени, такой нежно-яркой, что поначалу больно будет глазам смотреть на нее, и небо с каждым днем станет наливаться голубизной, и чернокрылые чибисы пронзительно закричат: «Тиу-ви! Тиу-ви!» И если уже сейчас пылят по мокрому ноздреватому грязному снегу сережки орешника, то скоро зацветет и осина, и на южных склонах глинистых оврагов расцветут желтые корзинки мать-и-мачехи и нежно-голубоватые, матовые подснежники, а там медуница и лиловатые душистые колокольчики волчьего лыка, и затокуют тетерева на заре возле опушек и сырых просек, и вылезут из берлоги исхудалые после зимней спячки медведи, и найдется работа всем тем, кто не мог прокормиться зимой!

«Да, теперь уж очередей у конторы не будет, – усмехнувшись, подумал Хисматулла. – Уже и артели собираются, а как начнется настоящее половодье, в шахту и силком не заманишь!..»

Вдруг он почувствовал на себе чей-то взгляд – навстречу шел высокий худой мужчина в черном бешмете, с еще более черной бородой. На бешмете у горла не хватало двух пуговиц, и в прорези виден был край рубашки и тонкий шнурок с амулетом. Внимательно глядя, мужчина прошел мимо, и видно было, что хотел поздороваться, но не решился. Хисматулла обернулся. Незнакомец тоже приостановился и смотрел в его сторону.

– Если душа не почувствует, то глаза не увидят, – сказал он, приблизившись. – Лицо-то у тебя, браток, знакомое, только вот не вспомню, где я тебя видел?

– А я тебя узнал сразу, – улыбнувшись, ответил Хисматулла. – Ты ведь курэзэ?

Кулсубай махнул рукой:

– Какой там курэзэ – это все так, пока на стоящей работы не было… А и я теперь тебя уз нал, когда ты засмеялся, тебя, кажется, Хисматуллой кличут?

– Мне про тебя Гайзулла рассказывал, Хайретдинов… – невпопад ответил Хисматулла.

– Гайзулла? Хороший парнишка… – Глаза Кулсубая потеплели. – Стойкий, всю зиму вместе ходили.

– Вы ведь искали кого-то?

– Жену свою искал, это точно, а Гайзулла так со мной ходил, при мне был, – смутившись, сказал Кулсубай.

– Нашел?