Золото тофаларов

Нет, нельзя сказать, чтобы он сильно походил на изображение на иконе, виденной мной когда-то в горах в старой часовне. Это, конечно, было преувеличением. Никакой бороды, серебристые от седины волосы просто и коротко пострижены. Лицо худое, черты резкие. Воротник белой рубашки распахнулся, открыв загорелую, морщинистую шею. Заметно чувствовался возраст, хотя и сила в этом человеке ощущалась тоже.

Вот только глаза… Глаза действительно были похожи. Взгляд этих светлых, каких-то водянистых глаз пронзил меня насквозь.

— Рад вас видеть, господа. Прошу, присаживайтесь, — раздался резкий, с металлическим оттенком голос.

Мы расселись у небольшого круглого стола, накрытого весьма скромно.

Во время нашего недолгого обеда Саманов завязал непринужденный разговор на абсолютно нейтральные темы. Что-то о политике, об охоте — так, отовсюду ни о чем, на уровне газетного трепа. Я голос подавал редко, больше слушал. Но слушать было, ей-богу, почти нечего.

Когда покончили с кофе и ликерами, Саманов встал, прервав жестом какие-то охотничьи похождения Уколкина.

— Сергей Александрович! Мы вынуждены вас покинуть, дела. Вы останетесь здесь. Располагайтесь как дома. Завтра утром у нас с вами состоится… беседа. А пока отдыхайте.

Слова прозвучали отрывисто и сухо. Приказ. Саманов отвесил мне легкий поклон и быстро вышел. За ним попрощались и остальные. На минуту я остался один, допил кофе. Вошел атлет.

— Позвольте, я покажу вам комнату.

Я позволил.

Комната оказалась небольшой, обстановка — так себе, ничего оригинального. Я включил телевизор и завалился на диван. Страна переживала очередной драматический момент — беспардонная депутатская болтовня навязчиво текла по всем каналам. Когда слушать это стало невмоготу, я поплелся на кухню.

Спортсмен сосредоточенно жарил телячью отбивную. Сходив в столовую и забрав оттуда бутылку ликера, я было попытался разговорить его. Куда там! Малый только жевал, как аллигатор, и на все мои вопросы отвечал односложно и не информативно. От спиртного он отказался.

Бросив попытки вступить в контакт, я походил немного по квартире. Обстановка заставляла предполагать, что Саманов по натуре аскетичен — никаких особенных изысков, более того, почти пусто. Квартира была свежеотремонтированной и чистой, но ничего не говорило в ней о пристрастиях хозяина. Одна из пяти комнат была заперта, замок был кодовый — шесть кнопок с цифрами. А может быть, это и не Саманова вовсе квартира? На этот вопрос мой чемпион только пожал плечами. Поговорили…

Я залег в своей комнатенке и отрубился под очередной призыв хитрого грека из телевизора кого-то там поддержать.

Проснулся я от того, что молчаливый атлет энергично тряс меня за плечо. За окном было светло. Продрав глаза, я уставился на мой будильник.

— Владимир Георгиевич вас ждет!

— Чертовски длинная фраза! Кофе есть?

— Да.

— Вот это другое дело! Знакомый лапидарный стиль. Пошли, спартанец.

Саманов ждал меня в столовой. Одет он был весьма демократично — в потертый джинсовый костюм. Улыбнувшись, кивнул. Молча подождал, пока я проглочу легкий завтрак.

— Прошу за мной, — прозвучало, как только я опустил чашку на стол.

Мы подошли к запертой комнате. Саманов несколько раз щелкнул кнопками, дверь открылась. Протянув руку, он нащупал выключатель, комнату залил яркий свет люминесцентных ламп, сплошной цепочкой расположенных под высоким потолком по всему периметру помещения. Да, это было место для работы.

Торец комнаты полностью закрывала темная штора. На нескольких столах, расположенных вдоль стен, стояли факсы, модемы, телефоны, пара современных компьютеров с хорошо развитой периферией. Стены комнаты были увешаны стеллажами, наполненными папками, кляссерами, кассетами.

И только одна вещь создавала странный диссонанс этой деловой канцелярской обстановке. На стене справа, над полками с документами, на двух медных консолях висел старый, с облезлой ложей и стершимся воронением, русский карабин — укороченная трехлинейка. На вид этот трофей имел лет пятьдесят верных.

Рядом с карабином на стене была прикреплена фотография. Что-то очень знакомое показалось мне в этом невзрачном пейзаже. Да это же Покровский! Похоже, что снимок был сделан с вершины сопки, нависающей над поселком. Только снимали давно. Домов побольше, чем в то наше посещение, и автомобиль на улице — какое-то старье типа ЗИЛ-53, таких уже лет тридцать не выпускают.

— Мой личный кабинет, — отрекомендовал комнату Саманов. — Прошу вас сюда.

Он подошел к зашторенной стене, потянул шнур. Темная ткань раздвинулась, но окна за ней я не увидел — стена была глухая. Всю стену занимал гигантских размеров планшет с разнообразными картами.

Включились специальные светильники. Подсветка сделала изображение на картах максимально четким. Я рассмотрел планшет. Что за странный салат! Какие-то районы Австралии, Заира, побережье ЮАР, Бразилия, наконец более знакомые мне Якутия и побережье Белого моря.

— Вас удивляет столь странное сочетание? — спросил Саманов, когда я закончил рассматривать карты.

Я молча пожал плечами.