Золото твоих глаз, небо её кудрей

Толпа двинулась навстречу танцорам. Высокий гепард, затянутый в парадный мундир, церемонно предложил лапу сойке с обнажёнными плечами, в блестящих перьях. Та приняла пушистую лапу, лёгким движением прижалась к партнёру, и они закружились. Ещё какой-то крупный — но с расстояния кажущийся маленьким — хищник с кисточками на ушах похитил из толпы чёрную лебедь. Он танцевал уверенно и страстно, как бы ловя партнёршу — но та всегда была на шаг дальше или ближе. Чёрный эму кружил обезьянку в пышном василиьковом платье. Забавное существо с ушами и хоботом — его Ева видела на входе — тоже не выдержал и бросился танцевать, подрагивая маленьким хвостиком.

И над всеми царила, всеми правила огромная музыка. Она легко и бурно кипела, приливала, била вверх невидимыми струями — крови? шампанского? восторга? Это был вальс, несомненно вальс — но какой-то совершенно чудный, волшебный. Ева никогда не слышала ничего подобного.

— Штраус-младший. Ноты из коллекции Андраса Шульце, — Ева снова услышала тот же голос, который говорил про свет. Услышала и тут забыла, захваченная происходящим.

Взлетали и кружились, планируя над залом, аккорды. Морж выдувал тяжёло-звонкое, ему вторили высокие хоры труб. Пёстрая толпа шумела, жужукала, кружилась. Липупетка на балкончике подпрыгивала от возбуждения и, позабыв о мороженке, хлопала крошечными ладошками.

Мышь Перепетуя издала блаженный писк и выпала из кармашка.

«Няш» — внезапно подумала Ева. «Это просто такой няш».

Она прижала уши, зажмурилась и попыталась быстренько представить себе что-нибудь неприятное. Получилось нечто вроде Мирры Ловицкой, только противной бурой масти и с гнилой морковкой в зубах. Потом подумала о приятном. Шкодливое воображение нарисовало ей огромный детородный орган, истекающий морковным соком со сливками.

Кто-то громко, смачно фыркнул. Совсем рядом.

Ева дёрнулась, испуганно покосилась — и поняла, что часть ложи закрыта ширмой. Которую она, увлечённая и взволнованная, и не заметила.

— Лэсси, хватит маскировки. Представь мне девочку, — донеслось оттуда.

Черепаха быстрым движением сложила ширму, и Ева Писториус увидела голову губернатора Директории, Наполеона Моргана Гейтса Пендельшванца.

Три глаза уставились на Еву в упор. Правый, переливчато-жёлтый. Левый, тёмный, почти чёрный, с влажно поблёскивающей радужкой. И верхний, на лбу — маленький, красный, быстро двигающийся в своей орбите, как бы пытающийся всё увидеть, ухватить, успеть.

«Он изучает меня» — подумала Ева и усилием воли постаралась сдержать дрожь в ногах.

Бегемот снова фыркнул, на этот раз громче.

— Приветствую вас, короле… ах да, вы это не оцените. Ты ведь Булгакова не читала, верно? Я имею в виду — «Мастера и Маргариту»?

Оторопелая Ева машинально мотнула головой.

— Зря, девушка, зря! Чертовски занятная книжка. В двадцать второй главе там есть забавная сцена… если прочтёшь — поймёшь, о чём это я. Пожалуй, — задумчиво протянул он, внимательно разглядывая её красным глазом, — это твой главный недостаток. Я имею в виду недостаточный культурный бэкграунд.

Ева попыталась мобилизовать всё своё нахальство.

— Я вообще-то больше по технике, — заявила она. — Некогда книжки читать.

— Фбпппп! — бегемот издал неприятный звук. — Под «техникой» ты имеешь в виду исполнение песенок сомнительного содержания? Это оно тебя так утомляет? Я ведь могу и запретить твои выступления. Хотя бы потому, что они сопровождаются паранормальным воздействием на публику.

Писториус, однако, уже взяла себя в копыта.

— В таком случае, — сказала она, — займусь электричеством. Надеюсь, тесла-механика у вас не запрещена?

Красный глаз посмотрел на поняшу с интересом.

— А ведь это ты всерьёз, — с некоторым удивлением сказал бегемот. — Да и вообще, ты не дура. Пожалуй, — бегемот сделал паузу, — и не шлюха. Хотя о сексе думаешь многовато. Но это от молодости и гормонов, а не от испорченности… Ты понимаешь, почему и зачем ты здесь?

Это был не вопрос, так что Ева просто кивнула.

— Думаю, что не вполне. Ты готова к серьёзному разговору? Или сначала потанцуешь? — он покосился всеми глазами на сияющий зал.

— Нет, — с сожалением сказала Писториус. — Я не могу заставлять вас ждать.

Бегемот поощрительно кивнул.

— Ну, уж если ты так очаровательно любезна, — проговорил он, — а я другого ничего и не ожидал, то будем без церемоний. Ты владеешь ментальными искусствами? Нет? Лесси, закрой нас.

Тяжёлая занавесь рухнула вниз, отсекая ложу от звука и света зала. Тут же загорелся слабенький жёлтый светильник. В его свете стало видно, что господин Пендельшванц лежит не на полу, а в углублении, заполненном чем-то тёмным.

— Лечебная грязь, — усмехнулся бегемот, уловив евины мысли. — Ну то есть она так называется — лечебная. Просто мне нравится валяться в грязи, но надо же это оформлять прилично… Вот сейчас мы поговорим о приличном оформлении некоторых моментов. Итак. Зачем, по-твоему, Верховная отправила тебя сюда? Нет, нет, не надо вслух. Подумай.

Минуты полторы в ложе было тихо — если не считать доносящейся из зала музыки.