Золото твоих глаз, небо её кудрей

Молчите? Вот то-то и оно-то!

Действие десятое. Коносамент, или Ева Писториус пытается исполнять свои непосредственные обязанности, но в том не преуспевает

Едва появится в разуме сознание существования чего-либо, как оно тотчас вызовет в нём некоторое особенное состояние, которое можно назвать состоянием спрашивающего недоумения.

В.В. Розанов. О понимании. — М.: Институт философии, теологии и истории Святого Фомы. 2006.

…но если проникнуться интересами общественности…

Г.К. Честертон. Наполеон Ноттингхилльской. — М.: АСТ, 2009

12 декабря 312 года о. Х. Директория, ул. Пятницкая, д. 31 стр. 2. Второй этаж, кабинет 201.

Current mood: pissed off/задолбали

Сurrent music: ВИА «Пламя» — Вся жизнь впереди, надейся и жди

Ах ты мука, ох ты скука, — скука административной поеботины! Кто познал тебя вполне, тот в опере не рыдает. Даже в конце третьего акта «Варкрафта и Аллоды» не рыдает, нет.

Поеботина! Ты! Ты всего стеснительнее для порывов души. Да ты и сквернее, да ты и гаже. Гаже самого гадского удода, который только существует на свете — всё ты, поеботина злая! Фу тебя, фи! И очень даже фи!

Ева Писториус с тоскою взглянула на своё отражение в полированной столешнице. Ничего особенного не ощутила. Цыкнула на услужающую мышь Перепетую, которая подтаскивала к ней очередную папку с бумагами. Смахнула со стола трупик писчего паука-розенталя, испустившего дух от словосочетания «внешняя реторсионная такса». И снова уткнулась в уставные документы.

«Официальное наименование — Общественный Фонд „Комитет помощи дискриминируемым существам, беженцам и перемещённым лицам“, сокращённое наименование — ОФ КПДСБиПЛ, именуемый в дальнейшем „Фонд“, является не имеющим членства/вагства общественным объединением, созданным для реализации целей, указанных в настоящем Уставе» — в десятый раз перечитывала она. Буквы прыгали у неё перед глазами, как блохи.

— Холера, — простонала поняша, пытаясь понять, что у неё такое с животом: это после вчерашнегоили уже эти дела? Нет, ну эти делане должны — с последних прошёл где-то месяц, не пора ещё. Вчера она тоже не то чтоб очень уж пошалила. Да, собственно, она вообще не шалила, а была занята по работе. Общением с новыми коллективом и налаживанием связей. Наладились они даже как-то слишком хорошо. Но почему же так страждет брюхо, да ещё и голова? За что? Ну, выпила чуточку. Ну, допустим, чуточка была литра три в общей сложности. Но это ж были всё невинные напитки — винишко, пивасик, какая-то бражечка. Ну, капелька водочки — так, чисто для запаха. Ещё было какое-то подозрительное сено с голубенькими цветочками: может, от цветочков такой эффект? Да вроде не должно. Тем более, она этих цветочков не то чтобы много съела. Больше на них валялась. С легавой из секретариата. Язык у неё тонковат, а вот острый бритый нос оказалася потрясным в известном смысле. Что она им вытворяла… Но это ж не измена, а так се? С точки зрения Карабаса, во всяком случа, это простительно… Ох!

Живот прихватило. Ева сделала судорожное движение шеей, чтобы не проблеваться прямо на проект Устава.

— Фрида миленькая поставь «Аккордеониста» быстренько! — приказала Ева. Музыка Эдит Пиаф иногда помогала ей сосредоточиться.

Услужающая мышь Фрида Марковна, сидящая рядом с патефоном, прыгнула на полку и выкатила диск Круга Песнопений Эдит Пиаф. Диск был существенно больше мыши, зато мышь была упорна и изобретательна. Через минуту шеллаковый блин шлёпнулся на резиновый круг. Мышь включила вращение, занесла иглодержатель над дорожкой и аккуратно опустила иглу.

— Ля фий дэ жуа э бэлле
О кван д'ла ру ла ба…

— заскрипело, захрипело в рупоре.

«Фонд имеет право выступать с инициативами по различным вопросам общественной жизни, включая также внесение предложений в органы государственной власти Директории как непосредственно, так и через аппарат Особого совещания при Администрации Губернатора…» — попыталась она выхватить кусок с середины листа. Чувство было такое, будто она жуёт картон.

— Эль экут ла жава
Мэз элль не ла данз па
Эль не регард' мэм па ля пистэ —
Э сэз ё амурё
Сьюив лё жё нервё
Э лэ два сэк э лон дэ л'артистэ…

— кричал патефон.