Золото в тёмной ночи

Как и сказала Мальта, мы прибываем в Церу на рассвете. Тюремная повозка трясётся и раскачивается, а значит, земляная дорога сменилась на брусчатку, колёса скрежещут по мощёным улицам, а кони фыркают, натужно двигаясь в гору. До нас доносятся звуки просыпающегося города и запах свежей выпечки, отчего я сразу вспоминаю о Лайле. Звонкий смех детей раздаётся настолько неожиданно, что я вздрагиваю. Спустя ещё час повозка наконец замирает, а задняя дверца открывается, впуская золотистые лучи солнца. В этот раз нас никто не вытаскивает насильно. Каиданец кивком головы приказывает выходить. Странный контраст с прежним обращением, словно в столице нет места насилию. Неужели они не хотят жестокостью осквернять лестницы, по которым ходил их Первый, а улицы – руганью и стонами заключённых?

Дарен выходит первым, следом выбирается его отец, Мальта и потом я. Несмотря на ненависть к каиданцам, я едва сдерживаю вздох восхищения, разглядывая пейзаж. Оказывается, мы не просто въехали в Церу, но ещё и прибыли к самому её сердцу – дворцу. Мы прокатились по мощёным улицам столицы, поднялись в гору и остановились напротив главных, пока ещё запертых, ворот замка.

Я смотрю на Церу – огромный город, раскинувшийся в низине. С трёх сторон его полумесяцем окружают высокие горы, вершины которых покрывает снег. Я ещё никогда не видела таких величественных пиков. Слева из-за каменной гряды поднимается утреннее солнце, освещая серые дома, черепичные крыши и улицы, покрытые остатками недавно выпавшего снега. Лучи отражаются от белого покрова в горах и слепят глаза. Здесь света не меньше, чем в пустыне, но он холодный, а воздух совсем прозрачный.

«Зима в Каидане всегда приходит рано. Нет ничего ярче солнечных лучей на морозе». Воспоминания о рассказах Роя приносят чувство тоски по приёмному отцу.

Зима – его любимое время года. И, наблюдая, как в безветренном утреннем небе мягко кружат редкие снежинки, не желая падать на землю, я понимаю его чувства. Если бы мы приехали сюда как путешественники вместе с ним, Лайлой и семьёй Отеро, я бы влюбилась в это место с его кусачим холодом и хрустящей белоснежной чистотой.

За моей спиной распахиваются дворцовые ворота, и я с отвращением вспоминаю, что каиданцы убили маму Дарена, пленили мой народ и сейчас я стою здесь со связанными руками в одежде, впитавшей мою кровь.

– Где остальные повозки? – спрашиваю я Луку, который маячит в нескольких шагах от меня.

Молодой каиданец никак не может решить, проигнорировать вопрос или ответить: глаза нервно бегают, смотрят то на других солдат, то на меня. И когда я уже отворачиваюсь, решая, что он не ответит, Лука тихо бормочет:

– Других пленников отправили в Нурим, обычную тюрьму. Вы особенные заключённые. Вас ждёт королевская темница.

Лука толкает меня в спину, заставляя идти вслед за остальными в открытые ворота. Во внутреннем дворе взгляду предстаёт длинная каменная лестница, которая ведёт к главному входу во дворец. Я вскидываю голову, рассматривая огромное здание из светлого, почти белого камня, по архитектуре отдалённо напоминающее крепость. Основной корпус состоит из пяти этажей, но в некоторых местах сделаны пристройки в виде высоких круглых башен или, наоборот, – небольшие флигели в три этажа. Фасад выглядит почти строгим, сочетая в себе простые и резкие формы. Украшениями служат лишь несколько красивых просторных балконов, редкие скульптуры и позолота. Зная, что внутри меня не ждёт ничего хорошего, я с долей страха и неприязни хмурюсь, отмечая всё новые детали, но меня восхищает, что королевский дворец вплотную примыкает к самой горе. Интересно, какая часть здания скрыта от посторонних глаз и сколько ещё помещений находится в глубине?

Пока мы поднимаемся, я не в силах удержаться и наступаю ногой на невысокий белый бугорок. Рой когда-то обещал: «Если наступить на снег, то можно услышать ни с чем не сравнимый хруст».

Он прав, такого звука я ещё никогда не слышала. Лука вновь подталкивает меня вперёд, и теперь я не сопротивляюсь, без остановок бреду за остальными, равнодушно глядя под ноги.