Золотое дерево

Тогда он упал рядом с нею ничком и, к ее ужасу, зарыдал — глухо, надрывно, так что от его судорожных рыданий затряслась кровать. Приподнявшись на локтях, она взглянула на него. Он лежал, зарывшись лицом в подушки и закрыв в отчаянии голову руками.

Не в силах видеть его терзания, Габриэль протянула к нему руку и погладила по голове. Почувствовав ее прикосновение, он обратил к ней свое искаженное судорогой страдания лицо и взглянул в глаза жены. Увидев в них выражение сострадания, он тут же крепко обнял и привлек ее к себе, положив голову ей на грудь. Она баюкала его, словно малое безутешно плачущее дитя, уставясь невидящим взором в потолок и чувствуя, как его всхлипывания затихают. Наконец, Эмиль заснул.

И только тогда из глаз Габриэль хлынули беззвучные слезы, они бежали ручьем по ее вискам и скатывались на подушку. Она с тоской вспоминала день своей свадьбы. Как бы ей хотелось повернуть время вспять! И дело здесь было вовсе не в обиде на Эмиля за его дикий поступок, а в сознании того, что она сама причинила ему величайший вред, согласившись выйти замуж за нелюбимого человека. Судьба предоставила ей в последний момент счастливую возможность изменить злополучное решение, она толкнула ее к другому мужчине. Ради Эмиля и ради самой себя ей надо было следовать велению судьбы. Но вместо этого Габриэль обрекла себя и своего супруга на безрадостную совместную жизнь, приносящую одни муки.

* * *

Элен внимательно выслушала слова Габриэль о том, что Жюль не хотел оставлять свою жену после возможной смерти отца в доме Рошей. Было решено, что в доме останутся жить Анри и Ивон, так как Габриэль не хотела наносить им еще одну душевную травму, настаивая на их переезде.

— Но ведь обстоятельства были тогда совсем другие, — возразила Элен. — Жюль не знал, что отец оставит все состояние тебе одной. Теперь ты — хозяйка этого дома и глава семьи. Ты будешь жить в его комнатах во время своих приездов в город, и тебе непременно понадобится человек, который бы приглядывал за хозяйством и поддерживал в этом доме порядок.

— Я найму для этих целей экономку. Кстати, это давно уже следовало сделать. А ты теперь можешь создать свой собственный домашний очаг для себя и маленькой Жюльетты — этого хотел Жюль.

— Он хотел этого только потому — как ты мне сама сказала, — что боялся за мое здоровье, которое могло подорвать перенапряжение, связанное с выполнением множества обязанностей по дому. Но если ты действительно наймешь экономку, у меня будет много свободного времени для отдыха. Я хочу остаться в этом доме, Габриэль, — и Элен обвела рукой вокруг.

Их разговор происходил в небольшой гостиной, принадлежащей Элен. Эта круглая комната была обита узорной камкой, растительный орнамент которой состоял из цветочных и фруктовых гирлянд, окаймляющих миртовые букеты, изображенные на золотистом фоне.

— Я люблю эту чудесную уютную комнату. Но дело, конечно, не в ней. Мне дорого то, что в этом доме родился и вырос Жюль. Здесь я постоянно ощущаю его присутствие — а сейчас, после его смерти как никогда остро, — в глазах Элен стояли слезы, голос дрожал от волнения. — Не заставляй меня уезжать отсюда. Придет время, и я сама сделаю это. Но пока я еще не готова к такому шагу. Настанет день, и я, возможно, свыкнусь с мыслью, что остаток жизни мне предстоит прожить без него, моего Жюля.

Что могла возразить Габриэль в ответ на такие слова? Она понимала, что должна считаться с желаниями Элен, и поэтому прежде всего решила нанять экономку — опытную хозяйственную женщину, которая бы носила привязанную к поясу цепочку ключей, позвякивающих при каждом ее шаге как символ власти. С появлением в доме экономки Элен получила возможность больше уделять внимания Жюльетте, находя утешение в общении с ней.

Вскоре Габриэль сделала для себя неприятное открытие, что Анри нечист на руку и все эти годы набивал собственные карманы за счет фирмы. Вполне возможно, что Доминик прекрасно знал об этом, и это послужило еще одной причиной того, что отец лишил Анри его доли в наследстве. Решив не говорить брату ни слова по поводу его махинаций, Габриэль ввела новую систему ведения документации и отчетности, которая исключала подделку деловых бумаг. Вся отчетность была теперь сосредоточена в руках вновь принятого на работу служащего, которого Габриэль выбрала сама и которому могла полностью доверять.