Золотое дерево

Эмиль не заметил, что Габриэль вместе с Мишелем и Элен покинули бал. Он стоял в толпе гостей, любуясь фейерверком и видя, как к небу взметнулись языки пламени далекого пожара. Но поскольку огонь полыхал в стороне от ткацкой фабрики Габриэль и не грозил ее имуществу, Эмиль ничуть не встревожился и вновь обратил все свое внимание на праздничный фейерверк, по окончании которого все гости разразились бурными аплодисментами. И лишь когда публика начала расходиться, он, наконец, заметил исчезновение своей жены и узнал о причине поспешного отъезда Габриэль, Элен и месье Пиа. Мрачные мысли, которые, как он полагал, навсегда покинули его, охватили Эмиля с прежней силой, а вместе с ними — причиняя ему неимоверные страдания — со дна его души поднялась ярость, обращенная против Габриэль. Она осмелилась на глазах у всего общества, собравшегося здесь, бежать очертя голову к ткацкой мастерской Дево! Она покинула его, бросила всех и бежала — куда и зачем? Эмиль хорошо знал ответ на этот вопрос. Габриэль пошла на поводу у своего чувства, больше похожего на каприз; она хотела помочь человеку, близкому ей, хотя этот человек находился за сотни миль от нее.

Эмиль был в ярости. Заложив руки за спину, он прохаживался между гостями, выдавливая из себя улыбку. Эмиль возмущался тем, что Габриэль со своими друзьями воспользовалась их каретой — на пожар всех троих повез Гастон. Подобное унижение было нестерпимо для Эмиля: Габриэль даже не подумала о том, что мужу придется ждать возвращения кареты, в то время как все остальные гости будут разъезжаться по домам. Слава богу, поблизости, как всегда, дежурили извозчики. Эмиль пожелал спокойной ночи тем, кто все еще не уехал, и поспешил на улицу, разыскивая свободную коляску. Один из Извозчиков, заметивший его, быстро подогнал к нему свой экипаж.

— Гони! — велел Эмиль. — На улице Лакруа Рус пожар. Должно быть, горит мастерская Дево. Доставь меня туда как можно быстрее.

Эмиль откинулся на спинку сиденья. В карете пахло конским навозом, и он зажал нос рукой, пытаясь прийти в себя и отделаться от неприятных ощущений, мучавших его. Несколько последних месяцев он тешил себя иллюзией, что Габриэль, наконец, полюбила его. Счастье, испытываемое им в этот период своей жизни, ослепило его, лишило разума, но вот он, наконец, прозрел: Габриэль просто была поглощена новыми для нее материнскими чувствами и только поэтому казалась более уступчивой, более покорной желаниям мужа, который был отцом ее ребенка. Но то, чего-Эмиль стремился получить от нее, принадлежало совсем другому мужчине.

Внезапно он бешено забарабанил в переднюю стенку экипажа, подавая знак кучеру.

— Быстрее! Ты что, не слышишь? Быстрее, я говорю!

Наконец, наемная карета остановилась, доставив его туда, куда он хотел. Эмиль спрыгнул на землю, сунул извозчику несколько золотых монет и устремился сквозь плотную толпу зевак к горящим постройкам, оцепленным полицией. Он находился рядом с охваченными пожаром жилыми домами, огонь на которые перекинулся с ткацкой мастерской, сгоревшей уже дотла. Хотя Эмиль находился на значительном расстоянии от особняка Дево, у него не было сомнений, что этот жилой дом погибнет в огне, поскольку пожар бушевал вовсю. Эмиль увидел неподалеку от себя несколько цепочек людей, передававших из рук в руки полные ведра с водой и старавшихся затушить соседнее здание. Внезапно он заметил Габриэль. На ней не было лица, она стояла рядом с Гастоном в отдалении и печально смотрела на догоравший особняк Дево. Ее платье было разорвано, лицо измазано сажей, а на шее тускло поблескивала золотая цепочка. Эмиль начал расталкивать локтями впереди стоящих людей, пытаясь добраться до оцепления, а затем и до стоявшей на другой стороне площадки Габриэль. Ярость, бушевавшая в его груди, помогала ему действовать очень энергично. Люди, сбившиеся в толпу, удивленно глядели на него и пытались образумить. Но он оставался глух к их увещеваниям. Эмиль хотел только одного — добраться до своей жены.

— Куда вы, месье? Туда нельзя, вы не видите, там пожар!

Эмиль увидел перед собой полицейского, который, раскинув руки, пытался остановить его.

— Пропустите меня! Там моя жена! Мне надо добраться до нее, — и он указал в сторону Габриэль, которая почувствовала его взгляд и посмотрела на Эмиля. — Она ждет меня. Разве вы не видите?

С этими словами Эмиль, не обращая больше внимания на требования полицейского остановиться, устремился вперед. Он бежал к Габриэль, обуреваемый единственным желанием: ударить ее, сбить с ног на землю. Ревность душила его.

Увидев, что к ней устремился муж — по залитой водой мостовой, Габриэль сделала шаг вперед, следя за приближающейся к ней темной фигурой, время от времени освещаемой сполохами света, отбрасываемыми пламенем пожара. Эмиль с тревогой заметил, что жена, по всей вероятности, обрадовалась, увидев его. Внезапно она улыбнулась и помахала ему рукой в некотором смущении от того, что находится в необычном для себя окружении, среди суетящихся с ведрами людей, перемазанных сажей.