Золотое древо

Считалось, что после того, как король Хуул добыл драгоценный уголь, хагсмары лишились своей силы и постепенно вымерли без следа, не оставив потомства. Возможно, так оно и было, но мало кто задумывался над тем, что хотя самих хагсмаров давно не было на свете, тень их некогда страшного могущества до сих пор присутствовала в мире. Возможно, именно она делала силу угля такой загадочной. Да и как могло быть иначе, ведь чем больше пользы приносил уголь, тем сильнее рос страх того, что вместе с доброй магией в совиный мир вернутся страшные чары давно забытого темнодейства! «Просочатся сквозь эфирный покров Вселенной», как выражалась мудрая Отулисса. Эфиром совы называли самый верхний, безвоздушный слой небес, обволакивавший весь совиный мир. Ученые древности исходили из того, что высокая плотность эфирного покрова защищает совиную Вселенную от вторжения любых враждебных сил, в том числе и темнодейства. Тем не менее в эфирном пологе тоже были прорехи, пусть и микроскопические. Уголь Хуула мог навсегда закрыть их — или, наоборот, увеличить. Если уголь попадет в лапы злой совы, или «серомысла», как их порой называли, эфирный покров будет порван в клочья.

Корин искреннее надеялся на то, что пока им нечего опасаться. В легендах ясно говорилось, что Крит погибла. Но можно ли быть уверенным в том, что все хагсмары исчезли, как исчезли с лица земли Другие? Пожалуй, нет, раз Нира до сих пор жива. Теперь Корин знал, что ему делать. Он полетит в Темный лес. Но не для того, чтобы разыскать Бесс, ведь даже Знающая не может знать, что ему нужно. Это может знать только безымянный кролик с белой отметиной на лбу. Осторожно переступая лапами, Корин добрался до отверстия дупла и в последний раз обернулся на спящую стаю.

«Они поймут», — решил он и, расправив крылья, вылетел наружу.

Глава VIII Отулисса в растерянности

— Вы слышите, миссис Плитивер? — спросила Октавия у старой домашней змеи, свернувшейся на самой верхней ветке Великого Древа.

— Да, дорогая. Они летят строем. Я чувствую ритмичные взмахи их крыльев.

В самом деле, размеренные волны колебаний прокатывались по всему дереву. Тонкая ветка, на которой устроились почтенные дамы, превратилась в настоящий камертон, по крайней мере, для слуха чуткой домашней змеи. Надеюсь, вы помните, что от природы слепые домашние змеи наделены редчайшей чувствительностью, позволяющей им улавливать малейшие колебания атмосферного давления, самые тихие звуки, перемену ветра, а также мысли и настроения окружающих.

Вот и теперь подруги внимательно прислушивались ко всему, что происходило на дереве. Октавия, будучи довольно упитанной змеей с чрезвычайно пухлыми щечками, предпочитала обвиваться вокруг ветки кольцами, ибо разлечься сверху при ее комплекции было бы затруднительно. Что касается щуплой миссис Плитивер, то она растянулась на ветке изящным завитком, представлявшим собой нечто среднее между вопросительным и восклицательным знаками. Вполне возможно, что эта странная фигура служила отражением ее внутреннего состояния. «Что здесь происходит?» — три коротких слова снова и снова пробегали по всем кольцам поджарого тела миссис Плитивер, и старой змее казалось, что этот вопрос должен отдаваться в голове и желудке каждой совы на дереве. К сожалению, это было не так.

— Почему вы не внизу, дорогая? — спросила Октавия. — Я полагала, вы сейчас должны сновать по струнам, извлекая мелодию из арфы.

— Не говорите глупостей! — фыркнула миссис Плитивер. — Уж не думаете ли вы, что я стану скакать по октавам, сопровождая музыкой эту дурацкую церемонию? Как там они себя называют? Стражи стражей? Сколько суеты из-за этого угля! Глупейшая затея, да и церемония не лучше.

В ответ на эту гневную тираду Октавия тихонько фыркнула, как делала всегда, когда смеялась. Миссис Плитивер была членом гильдии арфисток, которой руководила мадам Плонк. На протяжении столетий эта гильдия считалась самой престижной среди всех профессиональных объединений домашних змей Великого Древа. Половина гильдии играла на высоких струнах, вторая половина на низких, и лишь несколько самых талантливых арфисток, получивших прозвание междуструнниц, отвечали за полутона. Эти змеи прыгали по всей октаве, которая, как известно, состоит из восьми нот. Как вы понимаете, такая работа требовала не только исключительного слуха, но и недюжинной силы, не говоря уже о ловкости. Октавия раньше тоже была арфисткой, но потом растолстела и ушла на заслуженный отдых. Что касается миссис Плитивер, то она по праву считалась одной из лучших междуструнниц во всей истории Великого Древа.

— И как же вам удалось отвертеться от музицирования на сегодняшней церемонии? — поинтересовалась Октавия.

— Сказала, что потянула сухожилие во время исполнения вчерашней кантаты.

— Меня удивляет, что Отулисса не смогла придумать никакой причины, чтобы уклониться от участия, — огорченно заметила Октавия.

— Бедная девочка! Я даже отсюда чувствую, в каком она бешенстве.