Золотое пепелище

– Не надо ерничать, – с достоинством потребовал Олег, – и не переживайте. Он, небось, уже смылся, долго вы его искать будете.

– Почему вы так считаете? – поинтересовался Ругайн.

– Он должен был прибыть сюда с оставшимся хабаром, – мрачно объяснил Перышкин, – неделю как.

…Полковник Филатов, выслушав по телефону очередной доклад, скупо похвалил:

– Возвращаетесь, стало быть, с полным ягдташем. Отлично, а то руководство регулярно о вас осведомляется… Ну а что ж вы хотели? Как очередную серию снимают, так и осведомляются. Переживает Пал Палыч, а за ним – министр. Еще раз, как вашего второго?..

– Козырев Роман Акимович, год рождения тридцатый, Безбожный переулок, пять, квартира десять.

– Принято. Когда вылетаете?

– Через два часа с четвертью.

– Ждем вас.

* * *

Группа, немедленно выехавшая на Безбожный, дом пять, квартира десять, обнаружила закрытую на висячий замок дверь комнаты. Соседи по коммуналке поведали, что Рома на кухне давненько не появлялся, но он уходил на работу рано и приходил по большей части поздно, вел себя тихо, если не сказать замкнуто, поэтому точно сказать, когда в последний раз кто видел соседа, никто точно сказать не рискнул.

Пригласили участкового, при понятых вскрыли помещение – обнаружилась обычная холостяцкая, но чисто убранная комната, ни малейших следов беспорядка, ни лишних вещей. Лишь пыль обосновалась на горизонтальных поверхностях, но она могла собраться как за два дня, так и за неделю. Оставив трех сотрудников осматривать место более предметно, Лапин отправился на Щербаковскую, на фабрику Госзнака, где Козырев трудился печатником. Там вопрос со сроками разъяснили: Роман Акимович отсутствовал восьмой день.

Кадровичка, которая оказалась на редкость понятливой, терпеливой особой и даже лапинские речи расшифровала без труда, особо подчеркнула, что такого ранее за товарищем Козыревым не наблюдалось.

– Как у него с этим делом? – попытался выяснить Лапин, изобразив щелчок по шее.

И эту пантомиму женщина растолковала совершенно верно, но в отношении Козырева заняла четкую, твердую позицию:

– Порядочный, добросовестный, аккуратный, с потрясающими характеристиками, со всеми ладит, дисциплинарных взысканий не имел, работал всегда на совесть, был на хорошем счету, запоев и загулов себе не позволял. Нет, никаких заливов и больных голов. Выбирался в отпуск только к родителям.

– А проживают они?..

– Станица Ильинская, это под Ростовом-на-Дону, – пояснила, что телефонов и переговорных пунктов там нет, поэтому как раз собирались отстучать телеграмму.

Лапин на всякий случай еще раз изучил учетную форму: никого, кроме матери с отцом, в родных у Козырева не указано, просмотрел безукоризненное личное дело, в котором имелась даже благодарность за внедрение принципиально нового порядка фольгирования, позволившего существенно сократить расход материала без снижения темпов производства при неизменном качестве.

Группа на Безбожном вернулась ни с чем, то есть не найдя ничего, что могло бы как-то пролить свет на причины исчезновения Козырева.

На оперативке полковник Филатов стал мрачен.

Перспективы невеселые.

Вернулась с югов воодушевленная группа Вадима Дементьева с готовым к сотрудничеству соучастником. Тут бы самое время, не снижая темпа, провести очную ставку, как минимум уяснить вопрос о наличии организующего начала. Ведь если его постулировать, то снимается немало несуразностей и неувязок, в частности, о том, каким образом нашли друг друга рецидивист-домушник и кристально чистый трудяга. И как их обоих занесло в дачный поселок Морозки, в котором ни тот, ни другой бывать не могли – как минимум, не вышли рылами?

А тут намечается всесоюзный розыск, мероприятие серьезное, непременно гласное и если имеются иные, помимо Перышкина, сообщники, то факт поисков подельника станет известным, что стратегически совершенно невыгодно.

И снова влез с новостями воодушевленный Лапин:

– М-макар И-иванович, я на всякий случай в регистрации несчастных случаев справился.

– Ну, ну? – подбодрил Филатов.

– Так вот, в районе Большого Устьинского моста с проходящей баржи обнаружили труп. Мужчина, примерно под тридцать лет, при нем – документы на имя Козырева Романа Акимовича…

Учитывая особенности речи Лапина, все это он прямо-таки выпалил.

– Даже не знаю, этично ли радоваться этому, – признался Филатов. – В морге что-то выяснилось? Признаки насильственной смерти?

– Н-нет, М-макар Иванович.

– Доставь-ка мне изъятые документы, – распорядился полковник.

…К тому времени, как Дементьев сдал свою добычу под стражу, Макар Иванович изучил уже документы самоубийцы, равно как и данные из адресного бюро. Биография Козырева была чиста, как первый снег: окончил восьмилетку, учился, работал, посылал деньги только родителям, женат не был, алиментных обязательств не имел.

К слову, и участковый охарактеризовал погибшего наилучшим образом: тихий, скромный, сомнительных знакомств не водил, конфликтов не затевал, жалоб от соседей на него никогда не было, равно как и от него на соседей.