Золотое руно

— Хорошо, — сказала Прингл. — Мистер Ортис, приведите свидетеля к присяге. — Хаск прошёл к месту свидетеля. Одновременно работник суда убрал оттуда человеческий стул и заменил его на тосокское сиденье.

— Положите руку на Библию, пожалуйста. — Хаск подчинился. — Клянетесь ли вы, — сказал клерк, — что показания, которые вы дадите по делу, рассматриваемому сейчас судом, будут правдой, всей правдой и ничем, кроме правды, и да поможет вам Бог?

— Клянусь, — сказал Хаск.

— Спасибо. Садитесь. Огласите, пожалуйста, ваше имя для протокола.

— Хаск. По буквам, как я понимаю, это будет «Ха‑А‑Эс‑Ка».

— Мистер Райс, — сказала судья Прингл, — можете начинать.

— Спасибо, ваша честь, — сказал Дэйл. — Мистер Хаск, каковы были ваши обязанности на борту тосокского звездолёта?

— Моя должность называлась Первый.

— «Первый» — это как «первый помощник»?

— Нет. Первый — это тот, кто первым выходит из гибернации. В мои обязанности входило разбираться с аварийными ситуациями в полёте, а также первым проснуться по прибытии, чтобы установить, безопасно ли пробуждать остальных.

— То есть вы были очень важным членом команды?

— Наоборот, я был наименее ценным.

— Обвинение предположило, что у вас была возможность убить доктора Колхауна. Она у вас на самом деле была?

— Я не был наедине с ним, когда он умер.

— Но вы не можете сказать, где вы были в течение всего периода времени, когда могло быть совершено убийство.

— Я могу сказать. Я просто не могу доказать, что мои слова — правда. Но такая же возможность была и у других.

— Обвинение также предположило, что у вас было орудие для убийства доктора Колхауна. А конкретно, что вы воспользовались вашим мономолекулярным резаком, чтобы отрезать ему ногу. Может ли этот инструмент быть использован для этой цели?

— Полагаю, что может, да.

— Однако обвинение в убийстве требует не только возможности и орудия. Оно…

— Возражение. Мистер Райс аргументирует версию защиты.

— Принимается.

— Так как же насчёт мотива, Хаск? Была ли у вас причина желать доктору Колхауну смерти?

Зиглер вскочила на ноги.

— Возражение, ваша честь. CALJIC 2.51: «Мотив не является элементом преступления, в котором обвиняется подсудимый и его нет необходимости доказывать».

— Отклоняется. Я дам присяжным соответствующие инструкции в должное время.

— Хаск, у вас была какая‑либо причина желать доктору Колхауну смерти?

— Нет.

— Существуют ли какие‑либо тосокские религиозные ритуалы, включающие в себя разрезание или расчленение?

— Нет.

— Мы, люди — довольно кровожадные существа. Некоторые из нас любят охотиться на животных. Ваш народ охотится ради спортивного интереса?

— Поясните «спортивный интерес», пожалуйста.

— Для развлечения. Для отдыха. Чтобы приятно провести время.

— Нет.

— Но вы плотоядны.

— Мы всеядны.

— Простите. Но вы едите мясо.

— Да. Но мы не охотимся. Наши предки охотились, это так, но то было столетия назад. Как суд уже видел, мы выращиваем мясо, не обладающее центральной нервной системой.

— То есть вам никогда не хотелось убить кого‑нибудь собственными руками?

— Определённо нет.

— Разговор, записанный доктором Колхауном на видеоплёнку на борту вашего звездолёта, заставляет думать иначе.

— Это были досужие размышления. Я сказал, что мы, возможно, отказались от слишком многого, перестав охотиться на свою еду, но желания собственноручно забивать съедобных животных, чтобы насытиться, во мне было не больше, чем в вас, мистер Райс.

— В общем и целом, существуют ли какие‑либо причины, в силу которых вы могли бы захотеть кого‑то убить?

— Никаких.

— В частности, существуют ли какие‑либо причины, в силу которых вы могли бы захотеть убить доктора Колхауна?

— Абсолютно никаких.

— Что вы думаете о докторе Колхауне?

— Мне он нравился. Он был моим другом.

— Что вы почувствовали, узнав о его смерти?

— Я был опечален.

— Отчёты не упоминают о том, что вы выглядели опечаленным.

— Я физически неспособен проливать слёзы, мистер Райс. Но я выражаю эмоции другими способами. Клит был моим другом, и я больше всего на свете хотел бы, чтобы он был жив.

— Спасибо, мистер Хаск, — Дэйл опустился на место. — Миз Зиглер, свидетель ваш.

— Хаск… — начала Зиглер, поднимаясь на ноги.

— Ваша честь, — сказал Дэйл, — возражение! Мистер Хаск имеет право на вежливое обращение. Миз Зиглер должна обращаться к нему, как к любому другому свидетелю.

Зиглер явно разозлилась, но, по‑видимому, сообразила, что любое несогласие только ухудшит дело.

— Принимается, — сказала Прингл. — Миз Зиглер, вы должны обращаться к обвиняемому «мистер Хаск» или «сэр».

— Конечно, ваша честь, — сказала Зиглер. — Прошу прощения. Мистер Хаск, вы сказали, что вы не были наедине с доктором Колхауном в момент его смерти.

— Да.

— Но вы были наедине с ним при других обстоятельствах?

— Конечно. Мы летали вдвоём на звездолёт.

— Да, да. Но кроме того случая вы не проводили время друг с другом в общежитии университета?

— Время от времени он и я оказывались единственными присутствующими в том или ином помещении.