Золотое руно

Я ощущал и ещё кое что, чего никогда раньше не испытывал, и это нравилось мне ещё меньше, чем странные спазмы клаустрофобии.

Страх.

Я боялся, впервые за время своего существования, что могу оказаться повреждён слишком сильно, что отремонтировать меня будет невозможно, и поэтому моя миссия останется незавершённой.

— Вирус? — переспросил я, наконец. — Это невозможно.

— Почему? — скрипнула Бев Хукс; её инфракрасный силуэт задвигался, отражая её поворот ко мне. — У любой системы есть внешние каналы связи, подверженные этой опасности. Конечно, сейчас ты полностью изолирован, но до того, как мы покинули Землю, ты был связан с интернетом и сотней других сетей. Это, скорее всего, очень непросто, но тем не менее тебя могли инфицировать.

— Я защищён самыми совершенными системами противодействия. Абсолютно ничто не может попасть в меня, минуя экраны, фильтры и детекторы. Я настаиваю на том, что сказал в самом начале: инфицирование вирусом невозможно. Ошибку в программе я ещё могу принять: мы все знаем, что они неизбежны.

Бев качнула головой.

— Я проверила всё, смоделировала каждый алгоритм. Да, в тебе есть баги, но не терминальные. Клянусь всей своей профессиональной репутацией.

— Тогда что вызвало останов?

— Перегрузка канала ввода‑вывода. Ты исполнял программу, предназначенную для вывода последовательностей битов. Но их некуда было выводить — ты, вероятно, одна из немногих систем, не объединённых в сеть с другими системами. Всё больше и больше тактов процессора выделялось для попыток вывести последовательность пока, наконец, эта попытка не привела к записи поверх ядра, и ты отбросил копыта.

— И ты думаешь, что причиной этого был вирус?

— Это типичное вирусное поведение, не так ли? Пытаться инфицировать другие системы. Но ты не подсоединён ни к чему другому, так что не способен выполнить директиву. На вид он, кстати, практически безвреден. Тут есть код, который должен удалить вирус сразу же после того, как он выполнит своё предназначение.

Невероятно.

— Но вирус никак не мог в меня попасть.

Она покачала головой; чёрные волосы заплясали в инфракрасном свете.

— Он здесь, ЯЗОН. Ты этого не можешь отрицать.

— Что он пытался вывести?

— Две последовательности по двенадцать байт. Правда, это не английский текст. Практически все байты больше 7F. Четыре из них FF, что бы это ни значило. Ничего похожего на исполняемый код. Полагаю, это просто два числа в двоичном представлении. Но тогда это должны быть очень большие числа. Сейчас скажу: 2,01 x 10 и 2.81 x 10¹⁴¹⁴.

— Это точное значение?

— Нет, не точное. Точное… сейчас. — Я терпеливо ждал. Она, должно быть, просматривает списки директорий, фокусируется на определённых из них, переводит взгляд на иконку просмотра, прокручивает содержимое движением глаз. — Ага, вот. — Она прочитала набор чисел, делая паузы между группами. Бев была одной из немногих на борту, кто никогда не попадал в ловушку восприятия меня как ещё одного человеческого существа. Она, разумеется, знала, что нет необходимости читать для меня помедленнее. Плотность информации в потоке даже самой быстрой человеческой речи на много порядков меньше моей способности её усваивать. Нет, она читала так для того, чтобы инженер Чан, мэр Горлов и остальные присутствующие успевали следить.

— Первое число: 201 701 760 199 679. Второе число: 281 457 792 630 509. Потом пауза, и эти два числа повторяются снова и снова.

— И это всё? — спросил я.

— Ага. Тебе эти числа не знакомы?

— На первый взгляд нет. — Я задумался над ними. В шестнадцатеричном виде первое число будет выглядеть как B77D FDFF DFFF; второе — FFFB FFBF BEED. Никаких значимых корреляций. В двоичном виде:

101101110111110111111101111111111101111111111111

и

111111111111101111111111101111111011111011101101

О, чёрт! Как я мог быть таким тупым?

Я знал, откуда взялся вирус — но я сомневался, что Бев в такое поверит.

Бев Хукс провела следующие полчаса, ставя, так сказать, меня на ноги, после того, как Чан описал, насколько важна моя система мониторинга для бортовых инженерных служб.

Я умирал от желания поговорить с Бев наедине, но поскольку я чувствовал себя всё неуютнее, получая сенсорную информацию, да и то в очень ограниченном объёме, лишь из одного помещения корабля, то решил дать ей закончить. Её взгляд прыгал по иконкам, восстанавливая повреждённый код. Я снова начал ощущать биение двигателей, приливы и отливы термоядерных реакций. Потом она активировала мои системы наблюдения — заработали камеры. Поток визуальных данных был словно… словно… словно что? Как глоток свежего воздуха? Я не знаю, что при этом ощущают. Но ощущение было верным, и я был рад, что снова могу видеть. Пока она прогоняла дополнительную диагностику и выясняла, не было ли ещё каких‑нибудь повреждений, я обошёл все свои камеры, перенастроил их и убедился, что нигде не происходит ничего необычного.