Золотое сердце Вавилона

– Что ж, – сказала я коту, – так тому и быть. Пускай летит, негоже птице жить в клетке. Сейчас начало лета, он еще успеет найти себе грачиху и завести семью. Глядишь, в нашем районе появится целый выводок говорящих грачей.

Казимир солидно кивнул.

С утра меня томило беспокойство. Мне хотелось раз и навсегда выяснить вопрос с деньгами. Эти проклятые девяносто миллионов не давали мне покоя. Не то чтобы мне хотелось их иметь, нет. Но мне очень нужно было выяснить, где же Лидия их спрятала, а также убедиться в том, что мои умозаключения насчет стихотворения Лермонтова и Пушкинских Гор правильны.

Отбросив последние сомнения, я набрала номер, отпечатанный на буклете.

– Турфирма «Муза дальних странствий»! – проговорил в трубке слегка простуженный женский голос. – Чем я могу вам помочь?

– Я хочу принять участие в вашей викторине, – ответила я жизнерадостно.

– В какой именно викторине? – в голосе моей собеседницы прозвучала настороженность, а возможно, мне это только показалось.

– Вот тут в вашем буклете приведены строчки из стихотворения Лермонтова. «В минуту жизни трудную, теснится ль в сердце грусть…» Так вот это стихотворение называется «Молитва». Если хотите, я могу его продолжить.

И я с выражением продекламировала:

В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть,
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть…

Голос в трубке молчал, и я озабоченно проговорила:

– Наверное, я позвонила слишком поздно? Эта викторина уже завершена?

– Звонить нам никогда не рано и никогда не поздно, – ответила моя собеседница. – Вы совершенно правильно ответили на вопрос викторины. Но, чтобы довести дело до конца, я попрошу вас ответить на дополнительный вопрос: какое имение, связанное с именем Михаила Юрьевича Лермонтова, вы можете посетить, воспользовавшись услугами нашей турфирмы?

Я на мгновение задумалась. В том буклете, который лежал передо мной, черным по белому (точнее, оранжевым по светло-голубому) было напечатано, что эта фирма предлагает своим клиентам посетить имение Михаила Юрьевича Лермонтова в селе Михайловском. Но Михайловское – это имение Пушкина, а вовсе не Лермонтова. С именем Лермонтова, насколько я помнила, связано имение Тарханы, принадлежавшее его бабушке… Еще бы мне не помнить, когда муж только об этом и твердил последнее время, потому что проверяющая из роно приходила как раз на урок, связанный с биографией Лермонтова.

В этом вопросе наверняка есть какой-то подвох. Сотрудница фирмы спрашивала не о том, где чье имение, а о том, какие услуги предлагает их турфирма… После недолгого размышления я ответила:

– Ваша турфирма предлагает посетить имение Михайловское.

Собеседница молчала, и я в нетерпении спросила:

– Ну что, могу я получить выигрыш?

– Можете. Подъезжайте по адресу, указанному на буклете. Только к номеру дома прибавьте количество строк в стихотворении «Молитва».

После этих слов она повесила трубку, а я в задумчивости уставилась на буклет. Нет, это не простая турфирма! Слишком хитро они шифруются, даже адрес указывают ненастоящий, к нему еще нужно прибавить… Сколько же к нему нужно прибавить?

Я запомнила первое четверостишие, но сколько всего в нем строк? Вроде бы оно довольно короткое… восемь, что ли? Нет, как будто подлиннее…

Я поискала листок, на который выписала стихотворение, но он куда-то запропастился. Еще бы, при моем образе жизни в последние дни ничему не приходится удивляться… Тут голову потеряешь, а не то что крошечный листок…

Я закрыла глаза, постаралась вспомнить страницу из тома Лермонтова, и почти сразу она отчетливо возникла перед глазами. Стихотворение состояло из трех четверостиший.

Вот последнее:

С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко-легко…

Отлично. Три четверостишия, двенадцать строк, значит, к номеру дома, указанному в рекламном буклете, нужно прибавить двенадцать, что я и сделала.

В итоге получился адрес: Гороховая улица, дом тридцать семь.

Любопытство не давало мне покоя. Хотелось немедленно ехать по этому адресу. Но вот вопрос: в чем ехать?

На улице сегодня похолодало, с неба свисали серые тучи, дул сильный ветер. Ни о каких летних платьях не могло быть и речи. Были у меня и плащ, и куртка потеплее, но все это осталось там, у свекрови. А к этим жабам и убийцам я ни ногой. Но идти в серой неприметной курточке после того, как я повалялась в ней за тумбой письменного стола, где пыли целый воз, тоже невозможно. Даже сумки у меня не было!

Я походила по квартире и после долгих колебаний решилась открыть платяной шкаф Валерии Львовны. Конечно, нехорошо брать чужую одежду и вряд ли мне что подойдет, но выхода не было.

Первым, что выпало мне в руки, был шарф. Широкий шарф пурпурного цвета из тончайшей шерсти, почти невесомый. За ним на полке лежала кожаная сумочка в тон. Я завернулась в шарф: получилось довольно элегантно и тепло. А сумка так вообще была дорогая и почти новая. Шарф удивительно мне шел. Спасибо, тетя!