Золотое снадобье

«Погодите! – воззвала Эдоли к похитителям. – Чего ради вы забрали меня? У меня нет ничего, что вам пригодилось бы. Прошу вас, отпустите меня!»

Фэйри как-то странно поглядывала на нее. Потом заговорила, и ее шепот прозвучал словно шорох зимнего ветра в древесных ветвях.

«Ошибаешься! У тебя есть кое-что для нас. Тебя полюбил наш король. К нему-то мы тебя и ведем!»

«Нет, это вы ошибаетесь! – замотала головой Эдоли. – Он совсем не меня ищет! Я его даже не встречала ни разу!»

«В самом деле?» – спросила фэйри. А потом, к ужасу Эдоли, схватила ее за связанные руки – да как цапнет в кончик пальца!

Эдоли только ахнула, а фэйри отвернулась с жестокой улыбкой и улеглась себе спать, даже прозрачные крылышки подрагивать перестали. Эдоли шевельнуться не смела. Она помнила, как волшебные плащи стискивали ее, чуть что: вдруг и волосы фэйри поведут себя так же? Укушенный палец болел, из проколов, оставленных острыми зубами, сочилась кровь…

Эррол умолк. Погладил Сенеку, перебравшегося на плечо.

– Понятно теперь, почему ты так старательно избегаешь общества фэйри, – заметила Златопрут.

– Совершенно верно, – кивнул Эррол. – Больно уж непредсказуемые они существа.

Вещая задумчиво проговорила:

– Я, впрочем, до сих пор никого из вас не покусала… Или я не все помню?

– По счастью, это София, а не я с тобой на одной лошади еду, так что уж точно не я первым к тебе на зуб попаду!

Эррол произнес это до того серьезно, что София не удержалась от смеха.

– Пока фэйри спали, – продолжал он, – Эдоли попыталась сориентироваться в лесу. Ничего не получилось: сквозь густые ветви едва пробивался солнечный свет. Трудно даже сказать, вечер стоит или утро! Все было такое серо-лиловое: то ли поздние сумерки, то ли ранние. Но время шло, в лесу постепенно темнело, значит близилась ночь. Фэйри, кажется, крепко спали, и Эдоли решила: вряд ли ей еще предоставится такой случай удрать! Она тихо встала, стараясь не поранить запястья. Фэйри не пошевелились. Эдоли стала пятиться по мягким иголкам. Шажок, еще шажок… Фэйри все не просыпались. Эдоли добралась до края поляны и скрылась в чаще. Она понятия не имела, в какой стороне деревня, но разницы не было! Бесшумно ступая, она все дальше уходила от поляны и спящих похитительниц. Как же трудно ей было идти медленно, когда хотелось удирать во всю прыть!

А потом она увидела впереди за деревьями желтый крохотный огонек. Вот тут она побежала, больше не заботясь, услышат ли фэйри и не врежутся ли путы ей в руки. Она мчалась во все лопатки, петляя между деревьями, между тем как огонек впереди становился все ярче. И наконец она сумела рассмотреть домик! В нем светились окна, а из трубы дым шел! Эдоли даже заплакала от облегчения.

И тут сзади налетел порыв ветра, послышались далекие крики! Это фэйри взвились в воздух, обнаружив пропажу. Эдоли единым духом одолела оставшиеся несколько шагов и спутанными руками заколотила в дверь домика! Уже было слышно, как звенели позади крылья фэйри. Оглядываясь через плечо, она видела их белые лица, видела, как вьются, тянутся к ней белые с золотом пряди. Они то ли кричали, то ли шептали, словно ветры, завывающие среди голых ветвей… Эдоли с ужасом наблюдала за их приближением, втискиваясь спиной в крепкую деревянную дверь… Фэйри же, достигнув края полянки, где стояла избушка, внезапно остановились, не смея двинуться дальше. Тут дверь отворилась – и наша Эдоли, что называется, ввалилась вовнутрь.

И вот, стало быть, лежит она на деревянном полу, а тот отливает медом в свете огня… И пытается она высмотреть, кто же дверь ей отворил? Кто ее от фэйри избавил?.. Глядь, стоит над нею лесник. Совсем незнакомый. Высокий и стройный, с темными глазами из-под густых бровей… Ух, грозный какой! Эдоли аж испугалась… А он, значит, поглядел на ее связанные запястья – и тотчас переменился в лице. Хмуриться перестал, в глазах изумление засветилось, потом жалость… Это он оковы, наложенные фэйри, на ней рассмотрел.

Вам случалось подниматься со связанными руками? Легко ли это? Кто пробовал, знает… Эдоли, кое-как перевернувшись, приподнялась на колени. Лесник подал ей руку, помог.

«Прости, – говорит, тихо так, вежливо, – что сразу дверь не открыл. Ко мне в лес редко какой гость забредает».

И повел ее в кресло возле огня.

«И ты меня прости за вторжение, – отвечает Эдоли. – За мной гнались».

Он кивнул на ее связанные руки:

«Фэйри небось».

«Да», – говорит Эдоли.

«Дай я тебя развяжу», – говорит он и опускается перед ней на колени.

«Только вряд ли получится, – жалуется Эдоли. – Эта прядка острее ножа, прочней железных оков».

Она, бедняжка, в самом деле изрезалась до крови, пока бежала через лес, а тугие путы впивались ей в кожу.

Как ни странно, лесник улыбнулся ей. Он держал ее руки в своих. И вдруг у Эдоли словно весь воздух куда-то подевался из легких. Ах, что за ясные карие глаза были у лесника, что за улыбка… И показалось ей, будто она уже тысячу лет его знает. А вот как дальше без него прожить – и представить не может!

Одолела ее, стало быть, лихорадка, что в сердце гнездо вьет.