Золотое снадобье

Еще до Разделения Объединенные Индии вывозили за рубеж сахар, патоку, кофе и ром. Новый Запад и Пустоши были для них главными рынками сбыта. В несколько меньших количествах Новый Запад вывозил из Индий рис, мускатный орех и какао. Традиционно эти товары поставлялись в виде сырья, но по мере того, как Индии богатели и развивали собственную промышленность, в их экспорте все большую долю стали составлять продукты переработки.

Шадрак Элли. История Нового Запада

30 июня 1892 года, 16 часов 05 минут

Память деревянной линейки представляла собой не столько карту, сколько скопище воспоминаний, отрывочных и неясных. Прижав палец к извилистой красной линии, Тео окунулся в черную пустоту, пропитанную запахом страха. Не то подземелье, не то комната, воспринимавшаяся как тюремный подвал… Кирпичные стены без окон – и невозможность пошевелиться. Тео осмотрелся и обнаружил, что привязан за руки и за ноги к железному стулу. Напротив него точно так же сидели еще двое: молодая женщина и старик. В темноте он не мог подробно их рассмотреть, но душа болезненно трепыхнулась. Его товарищи были так же туго связаны и сидели недвижно, уронив голову.

Едва завершилось это тягостное воспоминание, пришло другое. И началось с вопля… То же подземелье представлено залитым ярким светом ламп. В ноздри шибал запах горелого дерева. Девушка на стуле билась в своих путах. Ножки стула были закопчены, юбки сидевшей обуглились по краям, кругом хлопьями черного снега валялась горелая ткань. Совсем рядом с зеленоватыми ножками горел огонь, разведенный в металлическом подносе с решеткой. Тела он еще не касался – пока… Рядом стоял мужчина с длинными шрамами по сторонам рта. Он дюйм за дюймом ногой пододвигал поднос к пленнице. Она заходилась от ужаса и силилась отстраниться, насколько позволяли веревки.

Сердце Тео устремилось вон из груди. Он не мог вынести зрелища пытки. Девушка билась и рвалась, а из ладоней один за другим вырастали ярко-красные цветы…

И опять картина сменилась. В подвале вновь стало тихо. Еще виден был жуткий поднос, но вместо огня в нем осталась лишь остывшая зола. Зато посередине стоял металлический стол, усеянный обрезками дерева и всякими инструментами. Тео увидел молоток, коробку гвоздей, деревянную линейку, карандаш и пилу. А на полу – два пустых деревянных ящика, широких и длинных, здорово смахивающих на гробы. Третий покоился на том самом столе. Големы уже уложили в него девушку и теперь присыпа́ли землей, так, что оставалось видимым лишь лицо, белое, успокоенное зимней спячкой. Тео встретился взглядом со стариком, что сидел напротив, привязанный к стулу. Сколько всего сказал один простой взгляд!

«Мне так жаль. Я люблю тебя… Мне страшно… Ты сможешь!»

Тео отнял палец от карты.

– Держите, – сказал он, передавая линейку миссис Клэй. – Я не могу вам пересказать, что там делается. Вы должны сами это увидеть!

17 часов 00 минут

В этот вечер город Бостон долго не мог угомониться. Люди ждали известий: кого изберут новым премьер-министром Нового Запада? Избирательные пункты закрылись в пятнадцать. Результаты должны быть к семнадцати – пока считают голоса, пока то да се. Город ждал, а люди слонялись туда-сюда по летней жаре, обменивались мнениями, спорили, строили предположения… и порядком-таки напрягали бостонскую полицию.

Депутат Бродгёрдл и два других кандидата оставались в здании парламента, все трое ужинали каждый со своими партийцами. И тоже маялись ожиданием. Хотя Западная партия ходила в фаворитах, праздничная атмосфера на вечеринке была достаточно вымученной. Бродгёрдл сидел во главе длинного стола. Он ел с большим аппетитом и доминировал в общем разговоре. Другие парламентарии изо всех сил изображали толпу торжествующих соратников. Пил, по обыкновению готовый тотчас бежать исполнять хозяйскую волю, вместе с другими помощниками скромно устроился в уголке. Внутрь и наружу сновали официанты. Носили блюда с дымящейся рыбой, большие посудины ароматного супа, подносы с горками жареного мяса…

Даже партия Памяти Англии веселилась сердечней, хотя и осознавала свой проигрыш. Плиний Граймс произнес вполне добротную речь. Он даже переманил на свою сторону двоих «западников», которым хватило смелости покинуть грозного лидера. Численность парламентской фракции выросла, таким образом, с пяти мест до семи. Результат не сулил изменить расстановку политических сил, но все-таки расценивался как успех, и немалый. Депутаты не уставали напоминать друг дружке, что, во всяком случае, сберегли на Новом Западе парламентскую систему. Разве не хорошо?