Золотое снадобье

– А очень просто! Видел, как ты из Палаты выходил. Сюда за тобой проследил… Вижу – крадешься! А на другой день опять тайком выбрался! Любовные записочки в Пятицентовике оставляешь, вот! Я-то не слепой и не глухой, только меня самого не видно, не слышно… Я все знаю!

– Допустим, – снизошел Тео. – Только где тебе знать, что я делаю и почему!

– Это правда, – не уступал мальчишка. – Но кажется мне: хочешь и дальше оставаться под прикрытием – включай меня в свою расходную ведомость!

Тео рассмеялся:

– Это вряд ли. Впрочем, неплохая была попытка…

Он хотел идти дальше, но бродяжка загородил ему дорогу своей грязной рукой. Взгляд сделался пристальным.

– Я знаю, что у него есть на Шадрака!

– Э-э… что?

– Бродди с Шадраком в сделку вступил. И я знаю, в чем она заключалась!

Тео страшным усилием смирил жгучее любопытство, принудив себя изобразить лишь легкую заинтересованность.

– И в чем же?

– Ага, так прямо я тебе и сказал, – ответил мелкий хитрец. – Сперва мои условия! Тогда расскажу. Если тебе не понравится, что я нарыл, условия будут в силе неделю. А если понравится, так и продолжим!

Тео потер подбородок, раздумывая.

– Отлично, давай это обсудим, – сказал он наконец. – Тебя как звать-то?

Мальчишка, казалось, выдохнул с облегчением. Похоже, внешняя крутизна нелегко давалась ему.

– Уинстон, – представился он. – Уинстон Пендл. Можно просто Винни.

– И ты, полагаю, один из мальчишек, подрабатывающих у Палаты. Я прав?

– Прав…

– Много еще народу знает то же, что ты?

Винни гордо ответил:

– Никто больше! Только я!

– Отлично. Вот первый пункт нашего договора: так оно и останется.

– Ясен пень. А вот второй пункт: платишь мне по пятицентовику в день.

Тео прищурился:

– В шантажисты подался, как твой Бродди?

– Еще чего! – с жаром возразил Винни. – Я же не даром пятицентовик хочу, а за работу! Я могу записки таскать, я услышу такое, чего никто другой не услышит… могу за кем угодно следить, вот. Сказано же – меня не видно, не слышно!

– Договорились, – ответил Тео. – Только учти: пятицентовик – и баста. Даже если каша заварится крутая… а она может. Без торговли, понял?

Винни опустил глаза, пытаясь скрыть ликование. Пятицентовик в день – это же три раза поесть и еще на ботиночки отложить можно!

– Крутая работа – это по мне, – пробормотал он. – Особенно если молочка за вредность подкинут…

– Я сказал – без торговли!

– Ну ладно.

– Что ж, по рукам, и не забывай: у нас сделка!

– Заметано, – пообещал Винни.

– Заметано. Послушаем, что там у тебя… Знаешь, как мы поступим? Я сейчас пойду прямо, а ты обежишь квартал и минут через пять стукнешь в дверь дома тридцать четыре. Я тебя представлю нашей миссис Клэй. Тут и поглядим, на что ты годишься… Миссис Клэй понятия не имеет, чем я в парламенте занимаюсь, сечешь?

Винни кивнул.

– Я для ее же блага ничего ей не говорю, – продолжал Тео. – Бедняжка и так вся извелась. Она думает, я целыми днями случайного заработка ищу, примерно как ты. Пусть так и думает, хорошо?

15 часов 34 минуты

При виде неописуемо грязного и оборванного Винни миссис Клэй только руками всплеснула. И далее знай хлопала глазами, пока Тео объяснял ей, кто этот парнишка и как они познакомились в толпе возле Палаты. То есть она, конечно, и раньше встречала на улицах маленьких беспризорников, но дела с ними не имела ни разу. И пребывала в убеждении, что этих ребятишек прижали временные обстоятельства.

Она слушала объяснения Тео, рассеянно кивая. Потом спросила:

– Где же ты ночуешь, Винни?

– Да так, знаете… Где придется.

Экономка нахмурилась:

– А родители твои где?

Тео незаметно закатил глаза. Сколько он в своей жизни выслушал таких же никчемных вопросов! Винни поерзал на месте.

– Где папаня – не знаю… А маманя… это… в ституции живет.

– Где?..

– В ституции.

– Как-как ты сказал?

– В ституции, – повторил Винни, маясь и разглядывая свои босые ступни.

Тео подтолкнул его к кухонному стулу и сел рядом.

– Я всегда думал, за что в институции отправляют? – пояснил он ради миссис Клэй. – Обычно за то, что не к месту разболтался, не к месту промолчал, был слишком глупым или не по делу упрямился… Короче, вел себя по-людски, только в неподходящей компании. Вот тебя на перевоспитание и забирают.

– Так и есть, – подтвердил Винни.

Он скрестил руки на груди и надулся, только в глазах, устремленных на Тео, мерцала тайная благодарность.

Миссис Клэй, бледная, опустилась на стул:

– Ясно… понятно… Ты приходи сюда, Винни, если однажды проголодаешься…

Ее снедало смутное чувство неадекватности подобного милосердия, но предложение бо́льшего наверняка влекло за собой немалые сложности; было похоже, что проблема требовала обдумывания, долгого и нелегкого. Открыв хлебницу, она вытащила булку с коринкой, нарезала, вместе с маслом выставила на стол.

Разговор тем временем продолжался.

– Винни хочет помочь нам, – сказал Тео. – Для начала он обещал рассказать то, что ему удалось выяснить о сделке Шадрака с Бродгёрдлом!

Напоминание Тео, а пуще того хлеб с маслом отвлекли Винни от грустных размышлений об институциях и институтках. Он выпрямился на стуле:

– У Бродгёрдла книга есть. Вот. Он хотел ее Шадраку отдать.