Золотое снадобье

– Например, под тем дубом, где теперь стоит часовня, слепая женщина некогда укрывалась от бури. Так вот, она не просто осталась совершенно сухой. Когда буря кончилась, к ней возвратилось зрение!

– Воистину чудо, – согласилась София.

– Что за милосердное дерево, – похвалила Златопрут.

Эррол повернулся к ней, полный возмущения:

– Я, наверно, ошибся. Иных язычников вовсе ничем не прошибешь!

– Отнюдь, – легко возразила Вещая. – Я до глубины души тронута подобным проявлением великодушия…

Она смотрела на горизонт, где что-то привлекло ее внимание. За то недолгое время, что они шли вместе, София успела понять: Вещая пребывала в рассеянности, ни дать ни взять внимая разговору, неслышному другим. Девочка укрепилась в своем мнении, когда Златопрут вдруг остановилась посреди пыльной дороги, насторожившись.

– Четверо всадников, – сказала она. – Скачут из Севильи…

Эррол обозрел дорогу, но ничего не заметил.

– С чего ты взяла?

– Я знаю, – ответила Вещая. – У нас мало времени. Рядом заброшенный дом при дороге, надо в нем спрятаться…

– Есть такой… Но ты-то откуда о нем проведала?

– Какая разница, – отмахнулась Златопрут и поспешила вперед.

Покинутое строение оказалось сложенным из камня фермерским домом. Трое беглецов сгорбились внутри, прижавшись к стене, еще хранившей утреннюю прохладу. Всего через несколько минут мимо прогрохотали копыта: со стороны Севильи пронеслись четверо всадников Золотого Креста. Их маски сверкали на солнце, как факелы. В воздухе позади них осталось клубиться облако пыли.

– Переждать бы здесь до темноты, – сказала Златопрут, когда снаружи все улеглось.

– Да, так будет безопасней всего, – кивнул сокольничий. – Я схожу вперед, воды принесу.

– Лучше я, – заспорила Златопрут. – Так будет безопасней.

Эррол раздраженно замотал головой:

– Не будет. И ты не знаешь, где источник.

– Знаю, – спокойно возразила она. – К тому же ты при оружии, ты лучше оборонишь Софию, если вдруг что.

София смотрела то на одного, то на другую, крепко подозревая: Златопрут со всей определенностью знала – за время ее отсутствия ничего дурного здесь не стрясется. Зря ли она прибегла к единственному аргументу, который Эррол затруднится отмести.

– Ладно, – согласился он. – Ступай.

Златопрут взяла его бурдючок, добавила два кувшина, найденные в доме, поглубже надвинула капюшон и отправилась на восток. София то и дело озабоченно выглядывала в окошко. Наконец Вещая появилась снова, зыбким силуэтом обозначившись в потоках жаркого воздуха над дорогой. Один кувшин Златопрут отдала Софии, второй поставила остужаться к стене. Вернула сокольничему бурдючок. Ее волосы и одежда сплошь промокли: у колодца она обливалась водой. Она с видимым облегчением сняла плащ и повесила на деревянный гвоздь: ни дать ни взять хозяйка, вернувшаяся домой.

– Я понимаю, как гнетет вас эта жара, – сказала она, стаскивая перчатки и бросая их на стол. – Однако мне солнце необходимо. Я буду за домом, по ту сторону от дороги. Если кто-нибудь явится по нашу душу, я дам знать.

Эррол нахмурился, но ничего не сказал.

– Спасибо, – сказала София и вволю отпила из кувшина.

Потом ушла в дальний конец дома и наконец-то сменила ночную рубашку на обычный дорожный костюм. Немного поколебалась – и убрала в рюкзак нигилизмийский амулет. Сквозь окно был виден задний двор и Златопрут, распростершаяся на земле. Ее волосы разметались кругом головы, она с наслаждением вбирала солнечный свет…

София про себя улыбнулась. Без сомнения, Златопрут – носительница Знака лозы, как его называли жители Пустошей. Правда, она его так не называла. И сама некоторым образом отличалась от Верессы и Мартина, с которыми свела дружбу София. Может, все дело в том, что среди ее племени Знак был весьма обычен и отнюдь не рассматривался как престижный? И если уж на то пошло, кто из нохтландцев мог мгновенно вырастить желтые цветы у себя на ладони? Вот уж кто был в самом конце «спектра», о котором говорила Вересса!

Эррол сидел с закрытыми глазами, положив руки на согнутые колени, выражение лица свидетельствовало, что он не спит. София села к стене и вытащила из сумки бисерную карту. Легонько подув на нее, девочка полюбовалась тем, как разбегаются белые линии, потом разложила карту у себя на коленях. Посмотрела на часы: на всякий случай, просто чтобы не слишком задержаться в картологическом «погружении». Было восемь тридцать две. Девочка положила руки на карту, одной отмечая время, другой – считывая содержимое.