Золотой человек

- Тащи! Взревел ватажный, и рыбаки изо всех сил рванули за веревку. Вся остальная рыба вывалилась наружу вместе с сетью. Тут был и король-судак - превосходный экземпляр весом более сорока фунтов: такие попадались раз в двадцать лет, да и то в дедовские времена. Мощной головой судак действительно сумел порвать сеть, но колючими плавниками застрял в ячеях, и это помешало ему уйти. Когда его вытащили на лед, он с такой силой ударил хвостом, задев одного из рыбаков, что тот растянулся плашмя. Однако это оказалось его последним подвигом: в следующее мгновение король-судак валялся бездыханный. Живого судака еще ни одному из рыбаков не доводилось держать. Говорят, стоит его вытащит из воды, как у него тотчас же лопается воздушный пузырь.

Поимка царь-рыбы доставила рыбакам больше радости, чем весь остальной обильный улов. За этим злодеем давно уже охотились: он имеет скверную привычку поедать лишь себе подобных, чем и завоевал свое прозвище "судак-король". Когда его распотрошили, то обнаружили в его алчной утробе недавно заглоченных четырех крупных судаков. Слой жира - дивного золотого цвета - был, как у поросенка, а мясо белизною напоминало тонкое полотно.

- Я так думаю, сударь, надобно отправить этого судака вашей всемилостивейшей супруге! - сказал старый рыбак. - Обложим его льдом и упакуем в ящик, он один поди целую телегу займет. А вы, сударь, письмецо ее милости напишите: что это, мол, был король-судак. Кто его съест, все равно что диковинного мяса отведает.

Михай одобрил идею и посулил выпивку.

К тому времени, как окончили разделывать судака, подошел к концу и короткий зимний день.

Из окрестных сел, из Шиофока, Сантода, Замарди, Фюреда, Арача, Чопака съехались крестьяне на телегах, груженных корзинами, торбами, фляжками: фляжки - с вином, торбы с жареной поросятиной, а корзины - под рыбу.

Когда рыбками приступили к сортировке улова, вокруг них уже вовсю толпился народ.

Солнце село, но оказалось, и темнота не помеха: из камыша сделали факелы, разложили костры на льду, и пошла бойкая торговля рыбой. Карпы, щука, сом, карась - пожива для бедного люда. В Вену и Пешт отправляют только осетров - там они в цене, весь прочий улов распродается задешево. Но рыбаки все равно в накладе не остаются: за один раз выловили чуть ли не триста центнеров. Поистине Тимар любимец удачи.

Если не вся рыба будет распродана, ее свалят в корзины и снесут в погреба, а потом отвезут в Веспрем на рынок.

Тимар решил потешить народ: распорядился прикатить бочку вина и велел ватажному старосте сварить уху, какую только рыбак умеет.

В большущий котел мелко нарезается отборная рыба - она не должна быть ни костлявой, ни жирной; больше ничего туда не кладется: лишь добрая горсть паприки да красный лук, а там рыба сама пустит сок. Однако весь секрет удачной ухи в особом способе размешивания; тут требуется мастер своего дела, а ежели не научен - как ни старайся, все равно не получится.

Отменной ухи даже Тимар съел на удивление много.

А там, где льется вино и готовится уха, разве без цыган обойдется?

Откуда ни возьмись и эта смуглая братия тут как тут подоспела; на опрокинутой вверх дном корзине уставили цимбалы и затянули любимую господскую песню:

Веселей, смычок, играй!

Барин, денежку давай!

Ну, а если музыканты-цыгане, задорные молодки и лихие парни все в сборе, неужто без танцев обойдется?

На ледяной поверхности озера разыгралось веселье хоть куда. При свете камышовых факелов разудалые пары, горланя песни, отплясывают танец за танцем. Тимар и ахнуть не успел, как его подхватила какая-то бойкая молодица и закружила по всем правилам огненного чардаша.

И Тимар отплясывал вместе со всеми.

В ясной зимней ночи костры и факелы сияли фейерверком.

Веселье на озере длилось чуть ли не до полуночи.

К тому времени рыбаки управились с делами: перенесли рыбу в ледники.

Тут и подгулявший народ стал расходиться по домам, громко воздавая хвалу щедрому хозяину, господину Леветинцскому.

Тимар дождался, покуда Галамбош упакует судака, обложенного льдом и сеном, в деревянный ящик. Затем ящик заколотили гвоздями и погрузили на повозку - ту самую, с которой прибыл сюда Тимар. Кучеру было наказано немедля собираться домой в Комаром: рыба - товар капризный, долго лежать не будет.

Сам Тимар тем временем настрочил письмо Тимее; послание вышло ласковым, а кое в чем даже веселым. Обращаясь к свой "дорогой женушке", он подробно описал ей события этого дня: изумительный восход солнца на Балатоне, разрыв ледяного покрова; он умолчал о том, как близко от него прошла трещина, зато в мельчайших деталях рассказал обо всех перипетиях подледного лова. Заканчивалось письмо описанием пирушки, где и сам он изрядно повеселился, а некая недурная собой деревенская молодица заставила его плясать чардаш.

Такие бесшабашно веселые послания сочиняют обычно люди, замыслившие самоубийство.

Закончив письмо, он вручил его возчику.

Старый рыбак тоже стоял у повозки.

- Шли бы вы домой, дядюшка Галамбош, - сказал ему Михай. - Устали, наверное.