Золотой день

Но никто не вышел и не бросил никакого оружия, Кемаль услышал крик Азиза, увидел, как тот упал, видимо поскользнувшись, и скрылся за какой-то темной конструкцией. Наше счастье, отстраненно подумал Кемаль, что на крышах, оказывается, столько всего понастроено! И водяные баки, и солнечные батареи, и трубы, и антенны, и еще не пойми что! Раньше Кемаль почему-то никогда не был на крыше – разве что на крышах тех домишек и сараев, в районе которых прошло его детство.

Что-то шевельнулось возле трубы, с которой он не спускал глаз, потому что, в отличие от быстрых героев американских боевиков, не мог придумать, что еще он может сделать, – и он выстрелил в это движение.

– …обязательно убьет! – донесся голос Азиза. – Она всех убила!..

За трубой раздался выстрел и крик, и Кемаль бросился вперед – без всяких тактических соображений, просто потому, что не мог оставаться в бездействии. К своему удивлению, сразу за трубой он увидел скорчившегося почти у края крыши Азиза – странно, что она в него не попала, успел подумать он, прежде чем увидел и женщину, направляющую на него пистолет.

– Хочешь пулю – получишь, – сказала она. – Больше не промахнусь, не надейся. Хотела его вниз скинуть, чтоб вам работы было меньше. Упал, да и все! Но, видимо, не удастся. Ладно, мне все равно…

Понимая, что терять ему нечего, Кемаль прыгнул к трубе. Нас двое, мы мужчины, я вооружен, промелькнуло у него в голове, неужели мы не справимся с этой… восточной бестией?! Вот что значит неожиданность, неподготовленность, да и годы относительно спокойной работы – в основном за компьютером, а не в засадах и погонях!

В американских боевиках плохие парни постоянно промахивались, а герой уворачивался от пуль, как при игре в вышибалы дети уворачиваются от летящего в них мяча. В жизни это вряд ли удастся еще раз, хотя на этот раз труба и помогла мне! Надо срочно придумать что-то… хоть бы Азиз отвлек ее, нас же двое, может быть, мы сумеем…

– Всем оставаться на местах! – вдруг раздалось от оставшейся где-то в его воспоминаниях двери чердака. – Выходить по одному, по моему сигналу, оружие бросать, руки за голову! Стреляем на поражение без предупреждений!

Боясь поверить и узнать показавшийся знакомым голос, Кемаль повернул голову, убедился, что это не бред и не мираж, и, выскочив из-за трубы, схватил уже ничего не предпринимающую женщину. В ее руках не было никакого оружия, и выглядела она испуганной и жалкой.

– Он меня чуть не застрелил, господин начальник! – обращаясь к вновь прибывшим, затараторила она с простонародным восточным акцентом. – На чердак привел, пистолетом грозил, сами понимаете, чего хотел… я на крышу выскочила, я порядочная девушка… потом еще один появился…

– Ах ты, дрянь такая! – запыхавшийся Азиз был не похож на себя. – Да я тебя… я все объясню… она убийца, у них целая организация…

– Он ко мне давно приставал, я уволилась, так он вот, видите, разыскал, настоящий маньяк! Я, господин начальник, порядочная девушка, а никакая не организация!..

– Да не слушайте вы ее! Порядочная!

– Всем в отделение, быстро! Нечего тут, на крыше! Там все выясним, – прикрикнул недовольный промокший Альпер и кивнул остальным. – Заберите-ка их! А ты звони жене сейчас же, – сказал он еще не пришедшему в себя Кемалю, – она там с ума сходит!

– А как же вы?..

– Что – как? Телефон-то у тебя включен, для чего же все эти штучки новейшие придуманы, а? Быстро вычислили. Дольше твоей жене доказывали, что она зря панику поднимает! – засмеялся Альпер. – Если б сразу ее послушали, минут пять назад бы приехали. Хорошо, тут все близко у нас. Но она у тебя сильна! Как ты с такой мегерой живешь, а? Ладно-ладно, шучу! Да иди ты сюда, хватит мокнуть. И звони давай!

И Кемаль позвонил.

– Да не хочу я ничего знать, кроме того, что ты жив! – почти кричала всегда спокойная, даже холодноватая Айше, когда он, уже с перевязанной рукой, согревшийся, в сухой домашней одежде, пытался пить чай в кабинете. – Мне это не интересно, представь себе! Азиз говорит, она говорит… какая, к черту разница?! Не могу я больше все это выносить! Выходи на пенсию и пиши статьи в свою газету дурацкую! И не рассказывай мне ничего, надоели мне детективы ваши!

Ему невыносимо хотелось спать.

Заснуть мешала кружка в руке – вроде он должен выпить горячего чаю? – и ощущение счастья. Ну разве это не настоящее счастье: находиться не на мокрой крыше, под дулом пистолета, а в собственной квартире, и рука не болит, потому что врач что-то в нее вколол, и дождь с ветром шумят не вокруг тебя, а за окном, и жена, любимая жена, ругается и ничего не хочет знать про развязку сюжета?.. Если я засну, лениво думал Кемаль, потом мне опять будет некогда быть счастливым, поэтому я должен пить чай и наслаждаться этим счастьем и покоем. Завтра проснусь – и опять на работу.

И ничего не докажешь, наверное.