Золотой день

Джан смертельно обиделась на Лили, когда та не пришла на свадьбу ее дочери. Джан, эта милейшая женщина, разумно пригласила не всех своих подружек – не построили еще такой ресторан, чтобы их всех вместить! – а лишь тех, от кого можно было ожидать хорошего дорогого подарка. Как минимум, золотого браслета. Элиф, конечно, не могла его купить, пришлось явиться с небольшим кулоном, Джан, наверно, была разочарована, хотя чего ей переживать, жених Илайды, между прочим, из очень состоятельной семьи. Но дело не в этом, а в том, что Лили вообще не соизволила прийти. И ни подарка не прислала, ни извинений. Вот так-то. Джан обиделась – ужас как! Но за это, похоже, не убивают. Просто не забывают и при случае отвечают тем же.

Эминэ просила Лили, чтобы та попросила мужа, чтобы тот попросил кого-нибудь, чтобы ее сыну помогли со вступительными экзаменами. У Эмре везде связи, Лили сто раз хвасталась. Но Эминэ она отказала. И нет чтобы, как все нормальные люди, сказать, что так, мол, и так, у мужа именно там знакомых нет, или что я с ним поговорю, и он, конечно, попробует, но ничего не обещаю… Словом, можно придумать какую-то приличную форму для отказа. А Лили отказала – и все. Но даже если эта обида была глубока, неужели есть смысл в том, чтобы убивать ее сейчас?

Или Эминэ и Джан должны обладать поистине античной злопамятностью и склонностью к шекспировским страстям.

Дальше. Муж Лили – совладелец газеты, где работает «тетушка» Гюзель. Само по себе это ничего не значит, но Элиф утверждает, что слышала раздраженную интонацию журналистки: «Я понимаю, что ты не желаешь вмешиваться в дела мужа, но когда речь идет о таких вещах!..» Что это были за страшные вещи, узнать не удалось, но какая-то проблема здесь существовала.

Дилара? Лили у нее лечилась, а потом сменила врача. Как откуда?.. Об этом все знали, в том-то и дело. Представь на минуточку: как-то Дилара ее спрашивает, когда та собирается на осмотр, а то, мол, она скоро в отпуск уходит. А Лили – прямо при всех! – возьми да скажи: «Знаешь, Ди, милочка, я теперь хожу к доктору Ата, мне его рекомендовала Карен, и действительно, оказалось, прекрасный специалист, просто необыкновенный!» А Дилара, между прочим, сто раз упоминала этого Ата, он у них заведующий отделением, она его терпеть не может и говорит, что врач он никакой, разве что администратор, и то не лучший… Когда? Ой, давно уже… года три назад, наверно.

Если три года, то и Диларе сводить счеты с бывшей пациенткой вроде незачем.

Селин и Семра? Элиф старательно пыталась объяснить самой себе, почему они тоже не любили Лили. Не любили – и все. Завидовали.

Сейчас, водя ручкой по нарисованным после разговора с золовкой стрелочкам, Айше заметила, что Элиф, кажется, ничего не знала о трениях между Лили и Софией. Значит, не так уж она информирована и могла запросто упустить что-то еще. Она так и не сказала побоявшейся повторить свой вопрос Айше о якобы рекомендованной ею Лили прислуге. Это должен был выяснить у самой девушки Кемаль.

От разговора с Элиф остался неприятный осадок, связанный, вероятно, как умом понимала Айше, с ее придирками к сарме, платью и намекам на каких-то мужчин, но мешающий возвращаться к нему, чтобы еще раз все проанализировать. И единственное, что было абсолютно ясно и что золовке никак не удалось скрыть, было то, что больше всех покойную Лили совершенно непонятно почему ненавидела сама Элиф.

Айше устало смотрела на ничуть не помогающую думать схему.

Наверное, это дождь. Это он, его монотонный шум, прерываемый порывами ветра, мешает сосредоточиться. Или температура опять поднимается. Или эту смерть не расследуешь, просто сидя в кресле и глядя на схему. Нужны сыщики, лаборатории и все прочее, чему положено быть в настоящем расследовании и профессионально сделанном полицейском романе. А она, Айше, дилетант, разбирающийся, быть может, только в литературе, а в ней и разобраться-то невозможно…

Сонное течение мыслей прервал телефонный звонок.

– Как ты? Не полегчало? – муж говорил быстро, и было ясно, что подробного ответа на свои вопросы он не ждет и не имеет возможности выслушать.

– Полегчало немного, – так же быстро сказала Айше, постаравшись избежать явной лжи и успокоить его. Не просто же так он звонит, вот и пусть переходит к главному.

– Во-первых, ты меня не жди, я на труп выезжаю…

– Почему ты? – удивилась Айше, знавшая, что сегодня Кемаль был не обязан это делать. – Ты же третьи сутки почти не спишь…

– Потом объясню. Кажется мне… ты лучше вот о чем поразмысли: господин Эмре вдруг затих и прекратил всю свою активность. Как-то одномоментно. Более того, теперь он говорит, что его жена постоянно принимала разные снотворные и транквилизаторы, причем втайне от врача, который этого не одобрял, вот и доэкспериментировалась, бедная. Придумай, почему бы это он, а?

– Ну, я не знаю, я же не психолог… а что там с трупом? Это случайно не… не из наших знакомых?

Она уже чувствовала, что этого не надо было спрашивать.